Мы съехали с эстакады на бетонную дорогу на западе Нортхолта, в жилом квартале у аэропорта. На маленьких участках, разделенных проволочными заборами, стояли одноэтажные домики, где жили работники авиалиний, смотрители автостоянок, официантки и бывшие стюардессы. Многие работали посменно, так что по вечерам отсыпались – и окна домов были занавешены, пока мы катились по пустым улицам.
Мы въехали на территорию больницы. Не обращая внимания на стоянку для посетителей, Воэн направился прямо ко входу травматологического отделения, резко затормозил на парковке докторов-консультантов и, выскочив из-за руля, поманил за собой Хелен. Пригладив блондинистые волосы, Сигрейв неохотно вылез с заднего сиденья. Он еще не восстановил чувство равновесия и всем телом грузно опирался на стойку лобового стекла. Глядя на его синяки и отсутствующий вид, я не сомневался, что это очередное из многочисленных сотрясений. Сигрейв плюнул на замасленные ладони и похромал вслед за Хелен к травматологическому отделению.
Мы ждали их возвращения. Воэн присел на капот своего автомобиля, так что луч от фары перерезал ему бедро. Потом нетерпеливо встал и обошел машину, не обращая внимания на взгляды посетителей больницы. Наблюдая за ним из своей машины, припаркованной рядом с «Линкольном», я сознавал, что даже сейчас Воэн изображает сам себя, чтобы доставить удовольствие безымянным прохожим, и держится в свете фар, словно подозревая, что его выцеливают невидимые телекамеры. Во всех импульсивных движениях читался недовольный актер. Мягко шагая в потертых белых теннисках, Воэн обошел машину и отпер багажник.
Потревоженный отражением фар «Линкольна» в стеклянных дверях ближайшего отделения физиотерапии, я выбрался из машины и смотрел, как Воэн перебирает в багажнике камеры и вспышки. Выбрав кинокамеру на пистолетной рукоятке, он закрыл багажник и сел за руль, шикарно уперев ногу в черный асфальт.
Воэн открыл пассажирскую дверцу.
– Залезайте, Баллард! Времени уйдет больше, чем думает эта Ремингтон.
Я сел рядом с ним на переднее сиденье. Воэн смотрел через видоискатель камеры на вход травматологического отделения. На грязном полу валялись фото разбитых машин. Больше всего меня поразило в Воэне то, как он держит бедра – словно собрался вонзить гениталии в приборную панель машины. Я видел, как сжимаются его ягодицы, когда он смотрит в окуляр камеры. Странно: мне вдруг ужасно захотелось взять в руки его член и направить головку в светящиеся циферблаты приборов. Я представил, как сильная нога Воэна вжимает педаль газа в пол, и капельки спермы отмеряют интервалы на счетчике спидометра, когда мы со страшной скоростью входим в крутой поворот.
Я общался с Воэном с того вечера до самой его смерти целый год, но вся суть наших отношений застыла в этих минутах, что мы провели на стоянке для врачей в ожидании Сигрейва и Хелен Ремингтон. Сидя рядом, я чувствовал, как моя враждебность уступает место почтению или даже подобострастию. Манера, с которой Воэн водил автомобиль, проявлялась во всем – он по очереди был агрессивным, рассеянным, чувствительным, неуклюжим, увлеченным и бесчеловечным. «Линкольн» потерял вторую передачу в автоматической коробке – сорвалась, как потом объяснил Воэн, во время дорожных гонок с Сигрейвом. Временами на Вестерн-авеню он тормозил все движение на скоростной полосе, держа скорость десять миль в час, пока не переключится поврежденная трансмиссия. Воэн мог застыть, как паралитик, и дергать руль, пока машина неслась к заднему бамперу такси у светофора, – а в последний момент тормозил, вспомнив, что он водитель.
С Хелен Ремингтон он обычно разговаривал просто и иронично, но иногда становился вежливым и почтительным, грузя меня бесконечными исповедями в туалетах отелей аэропорта, допрашивая, будет ли она лечить жену и маленького сына Сигрейва или его самого. Потом, отвлекшись на что-то, Воэн мог с презрением отзываться о работе Хелен и вообще о ее профессионализме. Даже после их романа настроение Воэна легко перескакивало с любви на долгие периоды скуки. Он сидел за рулем машины и смотрел, как Хелен идет к нам от офиса иммиграционной службы, а глаза холодно выискивали места желанных ранений.