Сигрейв, наблюдающий за Воэном из-под своей жуткой маски, выглядел так, словно уже пострадал в столкновении. С накрашенными губами, он напоминал пожилого трансвестита, застигнутого пьяным в будуаре, и хмуро смотрел на Воэна, будто тот заставлял его каждый день наряжаться в такую пародию на актрису.
Воэн договорился с ассистентом продюсера и охранником, и камеру отдавать не пришлось. Он дал Сигрейву сигнал и бочком двинулся к производственному отделу. Когда я подошел, Воэн поманил меня, включая в ближний круг.
Забытый Сигрейв сидел в «Ситроене», похожий на безумную ведьму.
– С ним все в порядке? Нужно было его сфотографировать.
– Я сфотографировал – само собой.
– Он в состоянии вести машину?
– Пока она едет по прямой.
– Воэн, отведите беднягу к врачу.
– Это все испортит. Да и времени нет. Хелен Ремингтон его осматривала. – Воэн отвернулся от съемочной площадки. – Она поступает в Лабораторию дорожных исследований. На этой неделе там день открытых дверей – пойдем все вместе.
– Обойдусь без подобных развлечений.
– Нет, Баллард, это важно для телецикла.
Он зашагал к автостоянке.
Выдумка и реальность, которые переплелись в грустной, но зловещей фигуре Сигрейва, загримированного под киноактрису, стояли перед моими глазами весь вечер. И даже повлияли на мой разговор с приехавшей за мной Кэтрин.
Она мило болтала с Ренатой, но вскоре ее отвлекли цветные фотографии на стенах: детали изготовленных на заказ спортивных автомобилей и люксовых седанов, появлявшихся в наших рекламных роликах. Изображения «плавников» над задними крыльями и решеток радиатора, панелей кузова и козырьков лобового стекла, раскрашенных в живые пастельные и акриловые тона, словно заворожили Кэтрин. Ее доброе отношение к Ренате удивило меня. Я проводил ее в монтажную, где два молодых редактора работали над черновым вариантом. Видимо, Кэтрин признала, что в таком визуальном контексте то или иное единение между Ренатой и мной было неизбежно; и если бы она сама осталась здесь, работая среди контурных фотографий и чертежей автомобильных крыльев, у нее самой возникла бы сексуальная связь – и не только с двумя молодыми редакторами, но и с Ренатой.
День она провела в Лондоне. В машине оказалось, что ее запястья излучают палитру ароматов. Первое, что поразило меня в Кэтрин, – ее незапятнанная чистота; она будто бы проверяла каждый квадратный сантиметр кожи, проветривала отдельно каждую пору. Иногда ее фарфоровое личико, безупречный макияж, как у модели, наводили меня на подозрения, что вся она – шарада. Я пытался представить, какое детство могло сотворить эту прекрасную молодую женщину, идеальное творение Энгра.
Ее пассивность, полное принятие любой ситуации больше всего влекли меня к Кэтрин. В дни наших первых половых актов в безымянных спальнях аэропортовских отелей я нарочно исследовал каждое отверстие ее тела, какое мог найти: водил пальцами по деснам в надежде отыскать хоть крохотный кусочек застрявшей в зубах телятины, совал язык в ухо в надежде уловить хоть намек на ушную серу, изучал ноздри и пупок, а потом уже – влагалище и анус. Приходилось засовывать указательный палец на всю глубину, чтобы извлечь хоть тонкий запах каловых масс, и чтобы под ногтем появилась тонкая коричневая каемка.
Мы поехали домой каждый на своей машине. У светофора при повороте со вспомогательной дороги я смотрел, как Кэтрин ведет, положив ладони на руль. Стоя рядом, я видел, как трутся друг о друга ее бедра, когда она нажимает педаль тормоза.
Пока мы ехали по Вестерн-авеню, я мысленно прижимал ее влажную вульву ко всем панелям и табличкам, мягко вдавливал ее груди в дверные стойки и поворотные форточки, двигал ее зад сложными спиралями по виниловым сиденьям, накрывал ее маленькими ладошками циферблаты приборов и оконную стойку. Единение ее слизистых оболочек и автомобиля, моего металлического тела, прославляли пролетающие мимо нас машины. Я готовил для Кэтрин невероятно извращенный акт, как венец.
Почти загипнотизированный мечтами, я внезапно увидел помятое крыло «Линкольна» Воэна всего в нескольких футах от спортивной машины Кэтрин. Воэн проскочил мимо меня и жал по дороге, словно ждал какой-то ошибки Кэтрин. Она, удивившись, постаралась убраться от него и перестроилась на соседнюю полосу перед аэропортовским автобусом. Воэн, поравнявшись с автобусом, клаксоном и фарами заставил водителя сбавить ход и снова вклинился за Кэтрин. Я двинулся вперед по средней полосе и начал кричать на Воэна, догнав его, но он в это время сигналил Кэтрин, мигая фарами ей прямо в заднее крыло. Кэтрин, не думая, направила маленький автомобиль на площадку автозаправки, и Воэну пришлось совершить крутой разворот. Шины взвизгнули, Воэн поехал вокруг декоративной клумбы с искусственными растениями в горшках, но я перегородил ему дорогу своей машиной.