Судя по внимательному взгляду, ребенок не понял моего объяснения, но переспрашивать не стал. А выражение Маша скорее всего запомнила, чтобы при случае блеснуть перед сверстниками.
— А вы сегодня зачем пришли? Навестить или опять лечить будете? — мне показалось или в её словах была надежда?
— Все вместе Маш, все вместе.
Сам себе этот вопрос я не задавал. Зачем? Для меня все просто: есть девочка Маша и она должна жить. Я не говорил Марине, но после того как я вытянул Машу вверх по спектру с черного цвета, я её чувствую. Как это происходит, я не знаю, но что с ней происходит по состоянию здоровья для меня не секрет. И эмоции, которые я испытываю при её присутствии больше подходят на отцовские. И это меня немного пугает.
— Готова, Маш? — спросил я.
— Да, дядя Олег, — ответила Маша, закрыв глаза и укладываясь поудобней.
Энергии хватить должно с избытком. Я примерно прикинул, сколько я потратил в прошлый раз и с учетом этого внес корректировки в процесс лечения. Да и пластины на этот раз добавляли лишние 60 единиц Энергии. Сначала поднял бар Жизни до максимума, затем начал лечить на переход с цвета на цвет. В этот раз все получилось довольно быстро. Кайма с темно — серого поменяла цвет на коричневый. Дальше двигаться не стал, организму нужно время для адаптации, да и опасно это.
— Ну вот, на сегодня все, — оповестил я пациентку, гладя по голове. — Как себя чувствуешь?
— Хорошо, только есть сильно хочу и в туалет.
— Это нормально. Ладно, Маш, мне пора, ты выздоравливай. Я недели через две еще к тебе приду, — попрощался я.
— Спасибо большое, дядя Олег! Приходите поскорей я буду ждать!
Выйдя из палаты, нашел Ольгу Филипповну.
— Здравствуйте! Я к Маше приходил, навещал. У меня к вам пара вопросов. Найдется минутка?
— Да, я вас внимательно слушаю, Олег Сергеевич.
— Понимаете, Ольга Филипповна, у Маши в течение наверно следующих трех — четырех дней будет повышенный аппетит. Передайте, пожалуйста, родителям, что рацион питания нужно сместить в сторону белков и углеводов, ну и о клетчатке пусть не забывают.
И откуда это я такой умный стал в вопросах лечения? А просто книжки надо читать умные. "Хил для чайников" называется две страницы текста, а стоимость как у… Не знаю с чем сравнить, пять золотых короче.
— Олег, можно без отчества? — дождавшись моего кивка, она продолжила. — Состояние Марии будет улучшаться? — задумчиво и немного хрипло спросила Ольга Филипповна.
— Я думаю да.
— Детдомовская она. Родители есть, мать, по крайней мере, но она лишена родительских прав и даже не в курсе, что Маша в хосписе. Если улучшение состояния здоровья будет прогрессировать, то Машу переведут в обычную больницу. А после обратно в детский дом.
И что теперь делать? Мы в ответе за тех, кого приручили? Подходит эта фраза для моей ситуации, перефразируя конечно? Будем делать посмотреть!
— Если я Вам оставлю денег на первое время, на то, сё — позаботитесь о Маше?
— Мы и так делаем всё, что нужно. Но если вы настаиваете, то конечно. Только у меня тоже будет просьба, — ответила она.
Я даже знаю какая. Что‑то подобное я предполагал, да и Интуиция не спит. Киваю, чтобы продолжала.
— Посмотрите детей, может кому‑то можно помочь?
Посмотрю, конечно, деваться мне некуда. Но вот помочь, это уж как получится. В принципе можно прописаться тут на год или два и вылечить всех, но хренов баланс, за которым следит Система, мне этого не даст. Интересовался уже по этому поводу у Марины.
Примерно через 3 часа, попрощавшись с Ольгой Филипповной, садился за руль своей новой машины. Тяжело. Нет не так, тяжко! Я был весь пуст. Вся Энергия, Запас сил практически по нулям, но это того стоило. Двоих перетянул вверх по спектру, благо не такие запущенные случаи как у Маши, и еще троим просто поднял бар Жизни до максимума. Плюс 500 к репутации с Системой и прокачка Лечения с Медитацией не грело душу совершенно. Когда по зомбоящику видишь войны, наводнения, пожары, не воспринимаешь всё это всерьез. Тебе в данный момент хорошо, ты сидишь или лежишь на диване с лентяйкой в руках, и тебя совершенно не интересует чужая смерть, горе и страдания. А вот так, ходить, улыбаться и видеть, кому и сколько осталось — это очень тяжело. Не сказать, что я прям такой чуткий, ранимый и вообще на закат плачу, повидал я трупы, и даже сам их делал, но, то взрослые. Дети же… Нет тех слов которыми можно описать мое состояние. Есть одна истина, в которой я не сомневаюсь — родители не должны хоронить своих детей. Это против правил, но наша жизнь не игра, где правила четко соблюдаются. Жаль. Вот с таким состоянием и рулил часа два, не думая совсем, просто подпевал бессмысленным текстам, лившимся из магнитолы. Пока не пришло сообщение от Ласки.