Джон последовал его примеру, каждый шаг приносил новые открытия. На тончайших черенках цветка, удивительно похожего на ландыш, он обнаружил миниатюрные электрические лампочки. Совсем рядом на пышном кустарнике красовались всеми цветами радуги радиодетали. Встречались даже давно вышедшие из употребления радиолампы. Все это придавало кусту очень странный вид. Друзья разглядывали это невероятное разнообразие, не находя слов. За каждым поворотом дороги они встречали все более загадочные изделия, назначение которых порой трудно было предугадать.
Деревья имели самый разный вид. Попадались деревья с цилиндрическим стволом, квадратным, коническим. Отдельные деревья очень аккуратно лопались на готовые доски, увенчанные в верхней части пышной листвой. Одно из деревьев имело белую кору, которая при ближайшем рассмотрении оказалась туго намотанным рулоном бумаги. Бумага слущивалась слоями, нарастая изнутри ствола. Джон непрерывно издавал возгласы удивления:
— Алекс, ты посмотри — шариковые ручки. А это что? Микросхемы какие-то. Ба-а-а. Ты глянь — консервы, правда без этикетки. Что там внутри?
Джон достал консервный нож и воткнул его в банку. Хотя банка имела нормальный вид, ее содержимое издавало совершенно отвратительный запах. Джон брезгливо вытер нож о сорванную на соседнем дереве салфетку и отбросил банку в сторону. Молчавший до сих пор Алекс позволил себе поскалить зубы.
— Они хранились без холодильника, к тому же, наверное, просроченные.
Джон, хлопнув себя по лбу, схватил растущую на кустах ближайшую консервную банку.
— Дата. Должна быть дата выпуска или реализации — хотя бы приблизительно, — бормотал он. Рассмотрев выдавленную на крышке надпись, он разочарованно отбросил банку в сторону.
— Ну что? — спросил подошедший Алекс.
— А ничего. Июнь 15-го года.
Джон с руганью пошел дальше, срывая с кустов и деревьев все, что привлекало его внимание. Закончив осмотр, он забрасывал находку подальше и срывал следующую.
— Ты знаешь, здесь полно всякой всячины, но если бы было что пожевать, то это был бы идеальный мир. Вот сейчас мне вдруг захотелось бананов, а попадаются только лампочки.
Джон шагнул дальше. Алекс, идущий следом за ним, воскликнул:
— Ты несправедлив к здешней природе. Вот как раз твои желанные бананы.
Джон обернулся.
— Ч-черт возьми, — вырвалось у приятелей одновременно.
Бананы росли прямо на глазах. Когда через пять минут они приобрели зрелый вид, Джон отломил один из плодов, очистил и откусил кусочек.
— Прекрасный вкус, — пробормотал он набитым ртом.
Дожевав банан, он проговорил ближайшему кусту, — хочу пирожное, ванильное с масляным кремом.
На кусте тут же начался процесс плодообразования. Минут через десять оболочка плода лопнула, а изнутри соблазнительно выглядывало пахучее кондитерское изделие. Джон, предвкушая удовольствие, сунул его в рот, но через мгновение с проклятиями выплюнул.
— Что, прогорклое масло? — иронично поинтересовался Оливо.
— Хуже, — машинное, — отплевываясь простонал Джон. Он еще побродил между деревьями, заказывая те или иные предметы. Было похоже, что в первый момент ему повезло, сейчас же его заказы оставались без ответа.
Алекс, похоже, потерял к окружающему интерес. Он игнорировал бананы и ограничился бутербродом из своего запаса. Его клонило ко сну. Прошло уже два часа с момента их посадки. Он начал зевать и, похоже, был готов заснуть под первым же кустом. Джон понял состояние друга и предложил сделать привал. Неожиданно Алекс замер и завертел головой, как будто прислушиваясь.
— Тише, Джон. Мне чудится конский топот.
Действительно, из лесной чащи доносился отдаленный цокот копыт. Он то почти полностью исчезал в лесном шуме, то становился отчетливым, и было слышно, что едет не один всадник, а целый отряд. Кузинский опять выхватил из кобуры бластер.
— Я чувствую, что скоро буду выдергивать эту штуку как заправский ковбой из вестерна.
Алекс взялся было за рукоять своего оружия, но потом опустил руку.
— Ни к чему это. Тебе приходилось когда-нибудь стрелять в человека? Или даже в какую-нибудь живность?
— Ни разу. Ну и что?
— Это — как прыжок в пропасть. Рискуешь потерять голову в первый момент, а потом на всю жизнь остаться калекой. Только оказавшись внизу, замечаешь, как низко упал.
— И ты отрицаешь необходимость защищаться?