Я с тем замом встречался. На вопрос, соврал механик насчет количества выпитого или нет, он ответил просто:
– Мы же советские люди. А для советских людей невозможного нет.
Механик увлекаться спиртным начал, о норме забыл. Пришлось его ограничить, а он и сломался.
Эпизода с гранатой мы не касались. Мелочь.
Кстати, любое застолье на флоте, сколько бы ни было, допустим, водки, всегда заканчивается шилом. Ну никак без него. Помню, отмечали перевод начпо в Москву. Выпито было все, требовалось добавить. Счастливым обладателем трехлитровой банки оказался Бурысов, но шило находилось в сейфе, на лодке, в двух километрах от стола. Коля смело шагнул в пургу…
Ожидание было затяжным, но вот и долгожданный звонок, и быстро распахнутая дверь и… лестничная клетка полыхала. СИНИМ ПЛАМЕНЕМ! В центре пожарища стоял Коля. Синие языки огня, достающие до потолка, красиво огибали его фигуру по контуру. Прямо наглядное пособие «так выглядит аура человека». По шапке, плечам и полам шинели бегали сине-багровые огненные змейки. В зубах у него была зажата папироса. Прикуренная.
Подводники к огню привычные, подъезд и Колю потушили быстро. Чуть больше времени потратили на занявшуюся дверь квартиры. Колин рассказ был краток и прост.
Пробежав четыре километра по пурге, причем два из них с трехлитровой банкой в руках, и попав наконец-то в теплый подъезд, Коля решил закурить. Когда он чиркал уже третьей отсыревшей спичкой, она загорелась, да вот банка выскользнула из-под мышки …
– Мне-то что, после улицы согрелся… А вот шила жалко.
С той ночи Коля больше не курил. Никогда. И возглавил кампанию по борьбе с курением в бригаде.
Пожалуй, хватит на сегодня. Освещаемая тема практически бесконечна, но на сухую уже не идет. Вопросов нет? Тогда до встречи, только химика до такси доведите, а то так на стульях и проспит до утра, бедняга…
Диверсант
Учения по борьбе с диверсантами у нас проводились достаточно регулярно. Я думаю, работникам особого отдела надоедало бесполезно бороться с врагом внутренним из-за его отсутствия, и они переключали наше внимание на гипотетического диверсанта. Надо же чем-то зарплату оправдывать. Они и так стеснялись – людям доверены тайны высшего порядка и ядерное оружие, а за ними нужно следить, ежемесячно отчитываться перед начальством об их незрелых заявлениях и антиправительственных настроениях. Например:
«Замполит „Б-101“ жаловался товарищу, что для новых орденов Леонида Ильича не хватает места на портрете, и он вынужден приклеивать бумажечку на багет портрета, а затем дорисовывать очередную звездочку. Скоро закончится не только багет, но и стенка рядом с портретом.
– Замполит „Б-33“ в казарме постоянно слушает песню полузапрещенного автора Высоцкого В. С. „Растопи ты мне баньку, хозяюшка“, или „Банька по-черному“, или „Банька по-белому“ – по-разному в разных источниках.
– Минер „Б-50“ в пьяном виде кричал: „Всех бы пострелял!“, но без фамилий и указания рода оружия. Алекс».
Начальство реагировало немедленно: «Центр – Алексу. Рекомендовать политотделу проверить ленинскую комнату у первого. Принять зачет по знанию секретного делопроизводства у второго. О результатах, которые должны быть негативными, доложить секретной почтой. Третьего наказать за что-нибудь и записать, что будет кричать. „Баньку“ переслать в наш адрес – не слушали, а с цветом разберемся».
И наши Алексы и Юстасы бросались выполнять эти ценные указания – ЦУ. Мы на них не обижались: на флоте очень много нужного, но совершенно бесполезного, а также нужных, но бесполезных людей. (В список можно добавить и офицеров-химиков.)
А «Баньку», как люди чистоплотные и зачастую лишенные возможности помыться месяцами, мы любили и в пику им начинали слушать во всех экипажах.
Шпиона мы почему-то представляли таким: предположительно американец, но с японскими генетическими корнями. Этакий низкорослый негр с раскосыми глазами и очень злым лицом, обвешанный магнитными минами, в камуфляжном гидрокостюме и со звездно-полосатым флагом (а как же без флага? Что он будет водружать на штабе бригады в случае своей победы?) за пазухой. Морской котик среди наших камчатских нерп. Чужой флаг над штабом бригады приводил нас в негодование.
По тревоге мы получали пистолеты, стреляющие металлическими стрелками вместо пуль, и специальные гранаты, взрывающиеся на заданной глубине. Потом долго мерзли и скучали. Иногда бегали по заснеженным сопкам, гоняясь, как правило, за лисой, принятой за шпиона. Лиса на бегу гадила от страха. Хуже было, если суматоха поднимала из берлоги медведя или беспокоила росомаху. Тогда гадили уже мы.