– У нас нет столько оружия для обороны. Что мы сделаем, если они просто пригонят сюда пару «вертушек» и расстреляют нас с воздуха? Мы не может подвергать опасности «Темру», наш единственный путь к спасению.
Ив нервно барабанила пальцами по уже опустевшей чашке и смотрела на брата взглядом, в котором одновременно читалась и злоба на его непреклонность, и просьба о помощи.
– Неужели ничего нельзя придумать? Ты что, просто прикажешь его казнить, как какого-нибудь преступника? Ни один брегон не вынесет такого вердикта!
– Решать судьбу пришельцев – право капитана, суд брегонов тут ни при чем, – заметил О’Брайен.
– У меня нет выбора, Ив, – Киллиан опять спрятал взгляд в своих бумагах, словно боялся посмотреть сестре в глаза.
– Выбор всегда есть, Кили, отец нам так говорил! Забыл? Он ни в чем не виноват, я не позволю его убить, я… я…
Ив вскочила с дивана, оказалась перед капитанским столом и отчаянно вцепилась в его крышку. Слезы сдавили девочке горло, не давая продолжить гневную тираду, когда вдруг зазвучал другой, намного более громкий и мощный голос:
– Мир до неба, а небо до тверди,
Слова смолкли, но их раскатистый гул будто продолжал отдаваться в стенах корабля. Ив, капитан МакНамара и О’Брайен повернулись в сторону кресла, в котором сидел друид, и не отрываясь глядели на поднявшуюся в полный рост фигуру.
Тень старика, выросшая и заполнившая собой всю комнату, постепенно съеживалась. Огонь в камине, разгоревшийся было так, что, казалось, вырвется из его выложенной зеленым мрамором пасти и поглотит все вокруг, тоже стих. На черных трескучих углях остались плясать лишь маленькие редкие всполохи. Тут Маэл наконец-то открыл глаза, и непонимающе огляделся:
– Я что, опять громко храпел?
Рори остался в каюте один, и ему стало совсем не по себе. Не верилось, что ещё сегодня утром он преспокойно собирался в школу и знать ничего не знал ни о каких кораблях и безбраслетных беглецах, а теперь лежал в настоящей каюте без какой-бы то ни было связи с внешним миром, его миром – простым, понятным и, по сравнению со всем этим, очень даже уютным…
– Ха, вот уж не сказал бы! Как будто эти ваши наспех наштампованные ерундовины могут заменить нормальную обстановку?! Был я в одном таком доме, и, скажу тебе, больше – ни ногой. Хотел было кухонный шкаф открыть, полакомиться чем-нибудь, так там даже ручки не было! Зато всё как давай мигать и переливаться, как взбесившиеся блуждающие огоньки, и пищать, как сто полёвок разом, я чуть со страху не помер! А стул? Это же была форменная ледяная горка из этого вашего вездесущего мерзкого пластика – дрянь, а не вещь! И все такое зализанное, гладенькое, как дохлая жаба, тьфу!
Ворчливый стариковский голос раздавался откуда-то из области шкафа и казался приглушенным, как будто кто-то вещал из его деревянного нутра. Но Рори знал, что в комнате нет никого, кроме него самого. Человеку спрятаться здесь было совершенно негде.
«Наверное, я все-таки схожу с ума» – подумал мальчик без особенного испуга, – «началось с дурацких видений, а продолжилось слуховыми галлюцинациями. Тем более, что я потерял много крови, еще и ушибы, может и головой ударился…»
– Да не, скорее всего не сходишь, рановато еще, – произнес невидимый собеседник где-то совсем близко от него.
«Да уж, конечно, еще как схожу, если решил поболтать с воображаемым другом».
– Ох ты батюшки, я ж проявиться забыл! – с этими словами на столике в ногах Рори образовался человечек. Не больше полуметра ростом, в годах, но ещё не стар, курчавая черная борода подернута сединой, в гранатово-красном пиджачке и такого же цвета котелке. Он сидел, довольно развязно закинув ногу на ногу, и обе, кстати, были облачены в клетчатые бежево-зеленые брюки. Также на нем была белоснежная рубашка «бат-энд-даун» с воротником на золотых пуговицах и изумрудная бархатная жилетка, а из нагрудного кармана торчал краешек алого шелкового платка.
Он будто соткался из воздуха, и теперь взирал на Рори, ожидая реакции.
– Ты… Вы… кто? – промямлил тот, слегка ошалев от неожиданности.