– Только знаешь, что, Дойл, – остановил его капитан, – зайди сначала к Ламфаде, и сними, пожалуйста, эту дрянь с руки, ладно?
– Не вопрос, – равнодушно ответил Рори, хотя внутри него что-то противно ёкнуло.
– Я до последнего надеялся, что ты – галлюцинация, – сообщил Рори появившемуся перед ним Пуке.
– Опять тростью огреть? Зато смотрю «выкать» перестал, осваиваешься.
– Спасибо, меня сегодня разве что ещё не били.
– Тяжелый денек? – осведомился Пука, бесстрашно устраиваясь на широком деревянном поручне ограждения, опоясывающего всю верхнюю палубу. – Что-то вид у тебя тоскливый, как дождливое воскресенье.
После визита к Ламфаде, который дался Рори очень нелегко, он, проведав так и не проснувшуюся Ив, решил подняться сюда, чтобы посмотреть, как огромная железная махина лайнера будет отчаливать от берега.
На бухту опустились сиреневые сумерки. Вечер казался тихим, умиротворенным. Никакого зловещего тумана, как в день их первой встречи с Ив, не наблюдалось. Под ногами Рори то и дело меняла звучание «Темра» – откликалась на команды механиков все новыми рокочущими раскатами, стучала и вибрировала, готовясь к первому за долгие годы путешествию.
Не смотря на усталость, Рори не мог пропустить такой момент, да и тревожное беспокойство не спешило его оставить. Неужели он вот так запросто бросит всё, что прежде казалось ему дорогим и важным? Что сейчас делает отец? Понял ли он, что это его собственный сын помог улизнуть из Замка арестованной безбраслетнице? Не мог не понять.
А что бы сказала мать, когда увидела на его правой руке на месте эмобраслета лишь полоску белой, незагоревшей кожи, похожую опоясывающий всё запястье шрам, как у неудачливого самоубийцы? Они с ней так редко виделись и уже много лет не говорили по-настоящему. Мать всегда торопилась куда-то убежать, уехать на очередной курорт или в гости, и Рори, хоть поначалу чувствовал себя брошенным, потом понял, что так лучше для его становления как личности. Не хватало еще прослыть «маминькиным сынком», как некоторые лузеры типа Нейта.
Палуба стала заполняться людьми. Видимо, всем хотелось засвидетельствовать отплытие, и, не смотря на грозящую опасность и преждевременные сборы, вокруг царило радостное оживление.
Верхняя двенадцатая палуба «Темры» по сути была широким помостом, опоясывающим всю одиннадцатую палубу, именуемую огородом. В центре её располагался бассейн с закачанной в него для полива растений водой, а зеленые листья, стебли и пёстрые соцветия торчали из бесчисленного количества горшков, вазонов и кадок, расставленных и подвешенных здесь повсюду.
За стеклом примыкающей к открытой части палубы оранжереи виднелись огромные колонны и стенды с аэропоникой: сочные листья салата, лука, базилика и другой зелени пучками торчали из отведённых им отверстий. Стройными рядами тянулись высокотехнологичные, по большей части обходящиеся без земли и обогреваемые лампами солнечного света, грядки с картофелем, морковью и капустой, а цепкие побеги фасоли разрастались по решетчатым стойкам и обвивали сохранившиеся от прежнего интерьера нелепые, выгоревшие искусственные пальмы. Рори стоял, повернувшись спиной к одному из таких облезлых пластиковых монстров.
Раньше всё это называлось «солнечной палубой». Здесь стояли лежаки, на которых допотопные путешественники в ленивой неге поджаривали свои тела, растолстевшие от чрезмерного количества вредной пищи полного отсутствия физических нагрузок. Большинству из них, впрочем, как и Рори, никогда не приходилось обрабатывать землю, добывать нужные материалы, охотиться, и вообще, работать собственными руками.
Интересно, о чем они думали, сходя на берег, когда «Темра» в последний раз причалила в порту? Что война не продлится больше пары недель, скоро все закончится, и они смогут вернуться к сладкому безделью и жадному поглощению новых впечатлений в своих любимых круизах? А может, они, побросав всё, в панике бежали в подземные укрытия, спасаясь от бомбардировок вражеских беспилотников?
Какими они были, эти глупые homo sapiens, в одночасье уничтожившие мир, бережно созидаемый тысячами предыдущих поколений?
Рори все ещё теребил браслет в руках, ощущая пальцами привычную мягкую упругость силиконового ремешка и гладкий полукруг экрана, стараниями Ламфады безжизненно погасшего. Технарь отдал его в качестве сувенира: «Бери, мне такие трофей не нужны». Но и Рори он тоже уже не нужен.
– Да, Пука, денёк и впрямь выдался тяжелый, – согласился он, глядя на текучий, изменяющийся морской пейзаж.