– Не переживай, дозорные стоят по всему периметру. Они бы и эту муху близко не подпустили, да ты оказался быстрее. Умеешь ты появляться в нужное время в нужном месте, Рори Дойл.
Рори понял, что, если бы он не попал по дрону, его бы все равно сбили часовые, и это слегка резануло по самолюбию. Он-то чувствовал себя героем, спасителем «Темры» и всех её обитателей от страшной угрозы, а оказывается, ему и оружие-то дали, чтобы посмотреть, на что он годен.
– Наверное, только не знаю, хорошо это, или плохо для меня самого, – растерянно откликнулся мальчик. Пистолет он сразу же отдал владельцу, но рука всё ещё болела от отдачи, какой не бывает у лазерок. Наверное, и синяк будет. Он принялся массировать ноющую ладонь большим пальцем левой руки.
– Не знаю и я, – согласился друид, но для всех обитателей, а точнее уже пассажиров «Темры», твое присутствие – это знак.
– Знак чего?
– Чаки ар ла, так говорили наши предки, и мы верили, что наш день придет. А ты, Рори Дойл, стал тем маленьким камешком, что, сорвавшись с горы и начал обвал, способный изменить облик всей земли.
– Вот и Пука говорит, что ждал сегодняшнего отплытия. Только мне все равно кажется, что всё это из-за меня, что, если бы я не притащился тогда в порт с Шэй и Нэйтом, если бы не проболтался обо всем, вам бы сейчас не грозила опасность и не пришлось бы плыть неведомо куда, а Ив бы не арестовали и не мучали… – у Рори перехватило горло, когда он вновь вспомнил Ив, распростертую на медицинском кресле и обвитую ремнями, трубками капельницы и поводами, словно её терзала сотня ядовитых змей.
Друид и мальчик остановились в отдалении от остальных корабельщиков. «Темра» под их ногами перестала икать, зазвучала ровно и уверенно.
– О, ты видишь народ из сида! Даже мне они являются крайне редко, и то в основном нахальные пыхтуны и зловредные клураканы, распоясались ужасно и всякое почтение к людям потеряли, зато хоть за «старым Бушмилсом» исправно приглядывают. А вот многоуважаемый господин Пука совсем не показывается, хотя я часто чувствую его незримое присутствие, – посетовал Маэл, поглаживая бороду.
Полы его балахона колыхались на ветру, а взгляд устремился куда-то в даль, к кромке дымчато-синего, как ягоды терновника, горизонта.
– Что же до твоей роли в последних событиях, Рори, мы ни в чем тебя не виним, и ты напрасными упреками себя не мучай. Жизнь течет как должно, а не как нам того хочется, и вместо того, чтобы плыть против течения, мы стараемся его оседлать.
Рори заметил, что здесь, у противоположного от причала борта, где они стояли, к корпусу вплотную прильнул небольшой, в сравнении с масштабами лайнера, корабль. От него к «Темре» тянулся черный шланг, судя по звуку, перекачивающий что-то внутрь судна. Любопытство пересилило желание Рори хотя бы иногда, для разнообразия, не выглядеть полным идиотом.
– А что это там, внизу? – спросил он Маэла, указывая на присосавшиеся к «Темре» суденышко.
Выглядело оно весьма потрепанным, но все же значительно лучше остальных «артефактов» с кладбища кораблей. Кто-то сильно постарался, отчищая его от вездесущей ржавчины. На надстройке даже просматривались большие красные буквы, складывающиеся в предупреждающую фразу «Не курить», а на палубе торчали какие-то краны, вентили, колена и изгибы труб.
– Мы вкушаем пищу перед дальней дорогой, мой мальчик, ведь пуповина, связывающая нас с гидроэлектростанцией уже перерезана. Это наш танкер, бункеровщик, он заправляет «Темру» необходимым для дальнего перехода горючим.
– Но куда «Темра» направится? Что за безопасное место может быть в море? – этот вопрос мучал Рори еще со времени разговора с капитаном.
– Думаю, ты имеешь право знать, – помедлив, сказал Маэл, – но вместо прямого ответа разразился страной не то песней, не то стихотворением.
Есть далекий-далекий остров,
Вкруг которого сверкают кони морей,
Прекрасен бег их по светлым склонам волн.
На четырех ногах стоит остров.
Радость для взоров, обитель…
Напевная речь Маэла прервалась на полуслове, и оторвавшийся от созерцания мерного покачивания волн Рори увидел, что старик схватился за живот и кренится к палубе, как сломанная мачта. Мальчик подхватил друида под руки, и вместе с ним опустился на растрескавшиеся доски.
Темное бурое пятно проступило через ткань под рукой Маэла, и рядом с этим местом его седая борода, как древесина свежесрубленной ольхи, из белоснежной обратилась в яко-красную. Друид как-то виновато, по-детски улыбался, но по глазам было видно, что ему нестерпимо больно.