Впрочем, сразу после войны цены на пшеницу резко упали. И если кому-то довелось быть фермером, выращивающим пшеницу в те времена, он не мог заработать на ней достаточно и рано или поздно приходил к такому – довольно закономерному – решению проблемы: сеял еще больше пшеницы. Фермеры закупали более дорогие механические плуги и сильнее разрушали почвы. А чем больше пшеницы на рынке, тем ниже цены на нее, что… и так далее до бесконечности.
И вот неожиданно дожди прекратились. Почва высохла, и корни трав, которые удерживали верхний плодородный слой на протяжении прошлых засух, не справлялись со своей функцией, поскольку трава также высохла. Почвы обратились в пыль, ветер собирал ее в огромные черные облака, которые носились по пустыне. И эти жуткие вихри – «черные вьюги», как их назвали, – заслоняли солнце, наполняли воздух твердой взвесью и сокращали видимость до нескольких метров. Это стало символом явления, получившего название Пыльный котел, или Пыльная чаша. В самые плохие годы не бывало ни единого летнего дня, когда по местности не прокатилась такая буря, и даже когда ветер стихал, пыль продолжала висеть в воздухе. Иногда местные жители не видели солнца по несколько суток. Масштабы этого природного бедствия были поразительными, многие из бурь проходили тысячи километров и накрывали плотным землистым смогом такие города, как Вашингтон и Нью-Йорк, они оставляли на кораблях в сотнях километрах от Восточного побережья внушительный слой пыли. Засухи и пыльные бури осаждали это регион почти десять лет. Это полностью уничтожило экономику и вынудило несколько миллионов людей покинуть насиженные места. Многие из них никогда больше не вернулись, обосновавшись еще восточнее, многие осели в Калифорнии. В некоторых районах почвы так и не восстановились, даже когда вернулись дожди.
Американский Пыльный котел – один из многих известных примеров того, какими могут быть непреднамеренные последствия бездумного обращения с окружающей средой. Их великое множество: от крупномасштабной геоинженерии до крупинок пластика в морской воде, от обезлесения до капризных и непредсказуемых рек.
Возьмем, к примеру, Аральское море (только чтобы увидеть его, вам придется собираться очень быстро, потому что от него не так уж много осталось). Так вот, Аральское море, хотя в его названии и фигурирует слово «море», – это не море вовсе. Это соленое озеро, хотя и очень-очень большое – 68 000 квадратных километров, некогда одно из самых больших озер в мире. Проблема только в том, что никаких 68 000 квадратных километров больше нет. Теперь его площадь едва превышает 7000 квадратных километров, хотя уровень воды в нем и его границы все время меняются. Когда-то оно было размером с Ирландию, а теперь сжалось почти в 10 раз и потеряло почти 80 % воды. Кроме того, это больше не единое озеро: оно разделилось примерно на четыре маленьких озерца. Примерно, потому что одно из озер уже могло исчезнуть. То, что осталось от Аральского моря, – это мертветчина, в прямом и переносном смысле: призрачный засоленный и безжизненный[3] водоем, на прежних берегах которого – в километрах от берегов нынешних – ржавеют и разрушаются корабли, десятилетия назад поставленные на прикол. Тут возникает вопрос: как вообще можно было прошляпить целое море? (Ну, или большое озеро.)
Ответ очень прост: нужно только изменить русла двух рек, которые впадают в него. Ведь нас посетила гениальная мысль – выращивать хлопок в пустыне. Именно этим и занимались советские землепашцы начиная с 1960-х годов, поскольку стране был необходим хлопок, больше хлопка. И вот они решились на грандиозный проект по отводу воды из Амударьи (которая впадала в Аральское море со стороны Узбекистана) и Сырдарьи (которая приносила воду из Казахстана) для орошения безнадежной пустыни Кызылкум: ее надлежало превратить в плантацию монокультуры, которая будет обеспечивать потребности советской хлопчатобумажной промышленности. Справедливость ради нужно сказать, что план по ирригации потенциальных плантаций в Туркменистане, Казахстане и Узбекистане отчасти удался: хотя он был и очень затратным, поскольку пустыни славятся своей сухостью и сверхспособностью впитывать влагу – примерно 75 % отведенной из русел воды так и не попали на сельскохозяйственные поля. (Также имело место применение химически небезопасных дефолиантов, что привело к росту младенческой смертности и увеличению числа врожденных заболеваний.) Оросительная система пошла на пользу зарождающейся хлопковой промышленности Средней Азии, но она полностью уничтожила Аральское море и его окрестности. Не похоже, что это случалось еще хоть с каким-то водоемом – чтобы из-за ослабевания притока воды в озеро приходилось попрощаться с большей его частью.