Кроме того, одомашнение животных дало нам понять, что мы хозяева природы и что отныне растения и животные будут подчиняться нашим желаниям. К сожалению, как мы увидим дальше, все устроено немного сложнее. Святая уверенность человечества в том, что оно может заставить все прочие живые существа делать то, что пожелает, как правило, выходит нам боком.
Итак, год 1859-й, Томас Остин заскучал по дому. Он был англичанином, но приехал с колонистами в Австралию еще подростком. Теперь, по прошествии пары десятилетий, он был преуспевающим землевладельцем и овцеводом, который распоряжался участком почти в 120 квадратных километров поблизости от Виктории. Он с энтузиазмом отреагировал на зов, который ему посылали унаследованные от предков просторы: будучи увлеченным спортсменом, он разводил и дрессировал беговых лошадей, а большую часть своих владений он обратил в заказник, где привольно чувствовали себя дикие звери и где он любил охотиться. Его имение приобрело такую хорошую репутацию в австралийском высшем свете, что даже герцог Эдинбургский всегда навещал его, когда ему доводилось бывать в Австралии. На его кончину через много лет газеты отозвались некрологом, где говорилось, что «нельзя отыскать более благородного представителя старого английского поместного дворянства ни здесь, ни на родине».
Твердое намерение Остина вести образ жизни, традиционный для поместного сквайра, на обратной стороне Земли заставляло его принимать все возможные меры, чтобы хотя бы в мелочах скопировать старую добрую Англию. Здесь-то он и опростоволосился.
И все потому что Томас Остин решил, что охота станет куда более приятным занятием, если импортировать некоторых классических обитателей английских лесов (местные сумчатые, очевидно, были ему не слишком по душе). Он заставил своего племянника на корабле доставить куропаток, фазанов, зайцев, черных дроздов. И – что и погубило дело – он распорядился привезти 24 английских кроликов. «Едва ли кролики принесут хоть сколько-нибудь вреда, – рассуждал он, – но они точно будут напоминать мне о родине, не говоря уже об английской охоте».
И он был очень, очень неправ насчет количества вреда. Однако он попал в яблочко, когда говорил об охоте.
Остин был не первым, кто привез кроликов в Австралию, но именно его кролики несли весомую долю ответственности за ту катастрофу, которой суждено было грянуть. Проблема кроликов в том, что они размножаются… как кролики. Масштаб бедствия позволяет оценить один тот факт, что в 1861 году, всего через пару лет после отгрузки первой партии ушастых, в письме Остин хвастал «тысячами диких английских кроликов во владениях». Но и на этом их популяция не остановилась. Уже через десяток лет после того, как на волю была отпущена первая партия, каждый год в Виктории отстреливали два миллиона кроликов, причем даже это не могло сдержать роста их численности. Вскоре кроличья армия распространилась по всей Виктории, продвигаясь, по некоторым подсчетам, на 125 километров в год. К 1800 году они достигли Нового Южного Уэльса, к 1886-му – Южной Австралии и Квинсленда, к 1890-му – Западной Австралии, к 1900-му – Северной территории. В 1920 году, на пике кроличьего нашествия, численность популяции этих животных на материке оценивалась в 10 миллиардов. На каждые 2,5 квадратных километра приходилось примерно 3000 кроликов. Вполне можно было констатировать, что Австралию покрывали кролики.