- Кто это сделал? Почему ты не защищалась? Я сейчас позову на помощь!
- Не надо милый мальчик. Для меня история закончилась и слава богу, не будет у нас с тобой...ничего не будет, так наверно и лучше, - она говорила очень тихо, я с трудом различал ее речь.
- Кто это сделал? Скажи!!!
- Не кричи. Ко мне несколько часов назад зашел огромный убийца, с порога он стал расстреливать меня из вашего оружия, его заряды не способны убить, но выпущенные почти в упор ослабляли. В какой-то момент я потеряла сознание. Очнулась от того, что он избивал меня деревянной оглоблей, когда я не смогла сопротивляться попытался овладеть, но у него ничего не вышло. Как же он орал, проклинал тебя и все время бил по лицу. Он слишком слаб духом, не так как ты... Я умираю, обними меня пожалуйста... Знаешь, в другой жизни, я могла бы любить тебя...
Я баюкал ее такую слабую голову на своих коленях. И не видел в ней ничего демонского, просто прекрасная женщина, которая умирала. Я гладил короткий ежик снежных волос и плакал. Ведь как странно, мне было жалко себя, полюбившего монстра, странного адепта, так и застывшего между двух состояний: вампира и хомодайреса. Ведь как жутко, мне бешено хотелось взять ее, урвать последнюю минуту жизни. Ласкать это умирающее и такое желанное тело... От невозможности это сделать, от злобы и жалости к себе, я стал кусать до крови свои руки. Все! Дыхание исчезло, на моих коленях лежала оболочка, первый увиденный мной мертвый хуманс...
Меня мурыжили долго, Римидалв, Бериций, Лесья, две недели шли допросы. В итоге признали невиновным и отпустили.
Официально было принято решение, что Дарина покончила жизнь самоубийством. Я подал запрос на поединок с носящим мое имя. Иерархи строго смотрели на стычки между хомодайресами и жестоко наказывали обоих, не взирая на причину ссоры. Но в данном случае пошли на встречу. Поскольку вина его не была доказана, но была, скажем так возможной. Прошение удовлетворили. Оставалось только найти его, враг, как сквозь землю провалился. Потом выяснилось, что он покинул остров на Цеппелине, сразу после смерти Дарины.
Прошло пять лет, прежде чем я вышел на его след. Все это время я был Семнадцатым и без имени не имел право называться хомодайресом, а значит брать плату за уничтожение чудовищ. Можно сказать, что мне повезло. Я получил приказ проверить небольшое селение, расположенное недалеко от столицы. Местные крестьяне жаловались, что по утрам слышат хохот и стоны, доносящиеся со стороны леса. Понятно, что это были бредни, но приказы магистров не обсуждаются. В этом селе я и встретил врага. Он как раз втирал местным, что стоны и хохот не что иное, как подготовка к обеду злобного хуманса, а в качестве блюд они - селяне. Тут и подъехал я. С какой же радостью я увидел его разъяренное лицо. А когда он прочел, выданное разрешение на поединок, разразился такой бранью, что я даже позавидовал. Однако он не испугался, все его сожаления касались отложившего заработка. Пообещав крестьянам скоро вернуться, он ласково произнес.
- Тут недалеко есть прекрасная поляна, я столько сил потратил на ней, что бы запугать этих придурков, а ты испортил мне торги! Теперь придется выколачивать из них каждый убль. Думаю, что имею право, выпустить тебе кишки именно там.
Я не возражал. Добрались действительно споро. Место и правда чудесное, как раз для того, что бы умереть. Обнажаю серпы. Как долго я шел к этому моменту, на секунду меня захватила странная сентиментальность, даже расхотелось на неумолимо краткий миг убивать его.
- Помнишь, как вырвал клок волос из твоей вонючей бороды? Вижу помнишь. Сейчас я вырву твое сердце.
- Собака лает, ветер носит.
Серп летит мне в горло, второй снизу в пах. Нет никакого смысла блокировать, плавно ухожу влево. Черт! Хомодайрес продолжает атаку, из низкой стойки метет железом по пятам. Прыжок вперед и вверх, атакую спину и голову. Теперь он вынужден защищаться вскидывает оружие, связывает мои клинки, но я ударяю пятками в его спину и с удовольствием слышу хруст позвоночника.
Перекат, уход с возможной линии атаки, поднимаю серпы фигурой журавль.
Хомодайрес уже стоит наготове, не спеша атаковать пристально смотрит, на губах презрительная ухмылка.
- Сладко тебе было подстилка хумансов? А ты знаешь, что когда я ее трахал, она просила еще и еще, и не могла насытится. С каким удовольствием она заглатыва...
Качнул вправо, влево, опять влево, серпы ударили в голову и левую почку. Он ставит блок и бьет ногой в грудь, чуть отклоняюсь, но недостаточно, химера лягает слабее. Приземляюсь на спину и кувырок назад и сразу вбок. Вовремя! Серп врезается в землю. Он не стоит на месте, давая мне шанс оклематься, а продолжает атаку по всем правилам боя. Серпы мелькают, высекая снопы искр, четыре клинка сплелись в жатве, урожай в которой чья-то жизнь. Темп убыстряется, крутим знаки бесконечность, которые сталкиваясь отдаются болью в руках. Минута бешенной рубки. Две. Кто совершит ошибку? Я делаю шаг вперед, прямо в вихрь танцующей стали и бью его лбом в нос. Неудачно! Он наклонил свой и мы страшно бьемся. Откатились. Несколько секунд роздыха.
- Ха, говновый из тебя боец, дерешься, как шлюха. С другой стороны чего еще ждать от хумансковской подстилки.
- Ты бы сменил балладу тварь. Нечего больше придумать не можешь?
- А зачем выдумывать, этого не достаточно?
Он совершает неуловимое движение, из рукояток серпов вываливаются цепи и в руках у него оказываются кусари-камы!
- Подлый трюк!
- Ты же некому не расскажешь, ха-ха!
Это плохо, фактически я уже труп, если он мастер кусари-кама, я не продержусь и минуты.
Хомодайрес обматывает цепью левую руку и зажимает в ней серп, правой начинает вращать оружие и судя по тому, как он это исполняет, мое дело - похоронный марш.
Вжик, серп летит мне в глаза. Бью по цепи лезвием, в надежде, что она не из железа, ведь это как целое баронство с собой носить. Враг ругнулся и дернул кусари, видать я прав, на цепи осталась зарубка. Значит другой металл, скорее всего мягкое золото.
Он размотал руку и в воздухе замелькали обе кусари-кама, скорость была такая, что мой взгляд почти перестал различать лезвия.
Фьють, увернулся от летящего низом. Фьють, увернулся от второго. Ногу рвануло огнем, носящий мое имя дернул цепь назад, раня меня на возвратном движении. Бегу вперед, пока он не вернул второй. Вжик опять бросок мне в грудь, бью его в пах он приподнимает колено в которое смачно входит мой клинок. Рвануло предплечье. Бью вторым серпом ему в горло, блок! Прислоняюсь к его шеи и зубами рву кадык. Кровь соленая и удивительно живая, непохожая на живительную влагу других существ. Проглатываю, горло обжигает, все же это яд.
Мы стоим близко-близко не отрываясь глядя во вражьи зрачки, его тухнут, мои горят. Мучительно медленно оседает наземь. Внизу мокро, кровь стекает с ноги в сапог, в спине застрял серп, но он не причиняет неудобства. Как же хорошо. Надо выпить эликсиры, сделать перевязку, но есть дела поважнее. Наклоняюсь к трупу и начинаю вырезать сердце. Серпами это делать не удобно, я весь в крови, но в итоге справляюсь с этой нужной работой. Накалываю кровавый комок на лезвие. Поднимаю в воздух скрещенные камы - знак глубочайшего презрение и кричу:
- Я хомодайрес! Имя мне - КОНСТАНЦИЙ!!!
***
Деревня была самая завалящая. Дворов тридцать и то нет. Ближайший город аж в трехстах километрах по паршивой дороге. Зато именно здесь было легко устроить "снисхождение воли". На дорогу вылетел огромный черный кобель, он начал брехать задолго до появления всадника и все никак не мог остановиться.
Светало, жители уже попрятались по своим подвалам, хотя наверно кто-то обратил внимание на лай собаки и не побоялся выглянуть.
Я легонько пнул зарвавшегося кобеля и не спешно двинул химеру к последнему дому, стоящему в низине. Так и есть, в нужной мне избе мелькнуло смотровое окошко. Тем лучше, не хотелось ломать дверь.