— Ох, профессор, у меня голова от всего этого идёт кругом. Кто мы? Как микробы общаются? И потом, профессор, мы с вами до сих пор живы! Мир умер, а мы нет. Нас пока Эммы не убили! Почему?
— Мы — это небольшой круг учёных, которые поддержали мою теорию. Как они общаются, механизм общения, по крайней мерее мне, пока не понятен. Почему мы живы, тоже сложно ответить. Вся связь с моими коллегами сейчас прервана. Думаю, многие из них теперь мертвы. Мне нужна информация, много информации, чтобы найти ответы ещё хоть на что-то. Я отправляюсь на юг страны.
— Вы поедите в лабораторию, где изучали труп Эммуса?
Профессор только улыбнулся в ответ.
— Вы считаете, что я знаю расположение секретных военных лабораторий и имею доступ к ним. Нет, таких сведений и возможностей у меня нет. Хотя мне бы очень хотелось оказаться именно там. Увы. Я поеду к моему старому другу и коллеге профессору Митнику, надеюсь, что он жив. В любом случае доступ в его лабораторию у меня есть всегда. Кое-какие образцы я уже собрал для изучения. Но надо намного больше. Образцы крови, образцы тканей тех, кто прививался и тех, кто выжил, тех, кто скончался. Работы очень много. Надо понять есть ли хоть какой-то шанс на выживание. И если есть то, каким это выживание будет и чем для нас обернётся. Мы живы, вы правы. Знаете Егор, мне бы не помешали помощники. Вы бы не хотели отправиться со мной?
— Даже не знаю, смогу ли последовать за вами, я не один. Антонина со мной. Я уверен, просто убеждён, что она не захочет никуда ехать. Бросить её я не смогу. Зато свои образцы крови и тканей могу предоставить хоть сейчас.
— Жаль, что не поедите со мной. Образцы вашей крови и тканей конечно очень важны, но исследовать их я смогу только у Митника. Здесь и сейчас они ни к чему. Что же. Мне надо спешить. Надо спешить. Пока Эммы не нанесли новый удар, — профессор грустно улыбнулся, — новый удар может оказаться последним. Надо готовиться.
Профессор засуетился, стал собирать что-то со стола. Егор какое-то время смотрел на него, широко раскрыв глаза, потом схватил за рукав и спросил:
— Готовиться к чему?
— Не знаю. Пока. Пока не знаю, — словно не замечая Егора, пробубнил Травкин.
— Да вот на всякий случай.
Профессор написал что-то на листке бумажки и протянул его Егору.
— Если мне повезёт, и я не умру, то буду вот здесь. Передумаете сидеть на месте, приезжайте помогать мне вот сюда.
Егор прочитал.
— Это Краснодарский край?
— Да, — кивнул Максим Геннадьевич, — я выезжаю сегодня же. Надо спешить!
Профессор собрал последние вещи из своего письменного стола в дорожную сумку, застегнул молнию.
— Берегите Антонину, она прекрасная девушка, — он хлопнул Егора по плечу и вышел из кабинета.
Мельников ещё минут пять сидел неподвижно, пытаясь переварить всё, что наговорил ему Травкин.
— Да ну на фиг! — выкрикнул он и пошёл за оставленным в коридоре генератором, чтобы отнести его домой.
Глава 2
Егор застал Антонину на кухне. Она сидела на полу, положив голову на колени, и обняв её руками.
— Тонька, ты чего? — испуганно спросил Егор.
Антонина тут же подняла голову, вскочила на ноги и бросилась на шею своему парню.
Глаза её были красными от слёз, ей казалось, что она уже всё выплакала, но увидев Егора, слёзы потекли снова.
— А я думала всё, — ревела она, — думала, больше не увижу тебя живым. Куда ты пропал так надолго?
Неожиданно она отпрянула от него и настороженно посмотрела.
— А почему ты без маски? Без защитного костюма? — изумилась она.
— Всё расскажу, только дай отдышаться, тяжёлый генератор, зараза, еле допёр.
Тоня перестала плакать и вытерла слёзы.
Квартира душила спертым воздухом, и Егор открыл нараспашку все окна. Горячий дневной поток прошёл сквозняком по квартире, надувая шторы, словно паруса.
— Так лучше, — вдохнул Егор воздух полной грудью.
Подошёл к Тоне, ласково погладил её по голове и чмокнул в щёку.
Антонина смотрела на него без понимания.
— Ты что творишь? — панически вырвалось у неё, — там же зараза! Ты забыл? По всем каналам говорили, запереть все окна и двери и не выходить до тех пор, пока обстановка не нормализуется.
— Нет там никакой заразы. Она уже давно живёт внутри нас.
— Чего? В смысле, давно живёт?
Антонина медленно опустилась на стул.