Наконец я увидел город. В колеблющихся испарениях он казался призрачным. Не город, а городок, обычный районный центр, я бы даже сказал поселок городского типа. Он весь утопал в зелени. Водонапорная башня и несколько старинных зданий высились над гущей деревьев. Местами среди пышных крон проглядывал частный сектор. Он широкой полосой раскинулся по кругу, то подымаясь на покатые холмы, то проваливаясь в балки.
Подойдя ближе, я различил в центре что-то вроде парка и в его зарослях скопления построек. Одни, похожие на жилой район, примыкали к башне, другие напоминали заводские сооружения.
Минут через десять я увидел мост через речку Никодимовку. Серебристой змейкой она извивалась между мохнатыми берегами и в отдалении впадала в небольшое озерцо. А город, значит, переименовали. Зря.
Мне нравилась местность. Однако было несколько необычное ощущение ирреальности, какое иногда возникает перед грозой. Шагая по дороге, я вдруг сделал для себя открытие: до чего удивительно живописный городок – Полиуретан, хоть название паршивое. Холмистый ландшафт подчеркивал плодородие земель – отовсюду обозревались тучи зеленой массы. Я на минуту остановился посреди моста, облокотился на перила, заглянул вниз.
Речка была мутной. В ней неясно различались водоросли. Они, как ленты на ветру, трепетали, вытягивались по ходу быстрого течения. Берега под водой неравномерно закруглялись, уходили в потемки. По поверхности воды плыли пушинки и насекомые. В гулком пространстве под мостом что-то тихо подвывало, несмотря на безветрие.
Вдруг я уловил чей-то взгляд и вздрогнул от неожиданности. Из самой глубины кто-то внимательно смотрел на меня. Я еле сдержался, чтобы не отпрянуть назад. Приглядевшись, понял: там, в воде, мое собственное отражение. Похоже, недолгий сон не очень-то меня освежил.
Я осмотрелся по сторонам: видел ли кто-то мой испуг? Нет, к счастью, на мосту никого, кроме меня, не было. Я вздохнул с облегчением. Ладно, ничего. Это все шок и переутомление, но не такое, от которого я бежал из Москвы, взяв первый отпуск за пять лет.
Несколько месяцев я мучился бессонницей, которая приводила с собой вереницы мыслей сумбурных, тоскливых и неотвязных. Например, о том, что я постарел (в двадцать-то восемь лет), и от этого картина мира, некогда казавшегося таким привлекательным, потекла грязными потоками, обнажая серую пустоту.
В какой-то момент я осознал: если ничего не предпринять сейчас, потом наверняка уже будет поздно. Навеки поздно. Но что предпринять? Об этом я и собирался подумать. Заставил себя вырваться из Москвы, из привычной жизни, которая стала напоминать бег в колесе.
Я ведь, на самом деле, не ищу приключений, я хочу постоянства. И определенности…
(Не обманывай себя! Это и есть то место, куда ты ехал.)
М-да, а сейчас мне нужен телефон.
Я оттолкнулся от перил. До города рукой подать, вон за мостом уже виднеется дорожный знак с надписью: «ПОЛИУРЕТАН», а впереди ни души.
Я постепенно продвигался вглубь городка. Дорога шла в гору, все время петляя. Плотный частокол тополей рос по обеим ее сторонам. По тому, как линия тополиных верхушек поворачивала и извивалась вдали, можно было угадать направление дороги.
Косые утренние тени изломанными мазками падали на заборы и крыши домов. Окружающее почему-то напоминало мне пожелтевший от времени фотоснимок. Виной ли тому янтарный солнечный свет или усталость – я не знал.
Я шагал по самой середине дороги. Вокруг были земельные участки. Вправо и влево разбегались узенькие улочки, мощеные брусом. В конце улочек появлялись и тут же пропадали из виду темные фигурки горожан.
Я попытался войти в чей-нибудь двор, чтобы постучаться в дом, но все попадающиеся мне калитки оказались заперты. На крики никто не отзывался. Вся надежда, что в центре, вблизи административных зданий удастся с кем-то переговорить.
Единственная старушка, у которой я спросил через забор, откуда я могу позвонить, услышав мой голос, испуганно вздрогнула, выронила из рук тяпку и, не оборачиваясь, поковыляла к дому. Дикость дремучая.
Странные люди, похожие на тени, населяли это место. Кажется, они намеренно не хотели попадаться мне на глаза, как будто знали, что я чужой. Я не мог точно сказать действительно ли здесь такая невообразимая первозданная тишина или у меня до сих пор не полностью восстановился слух.
Прошагав наугад еще немного, я оказался на широком перекрестке и свернул на тротуар, идущий вдоль прямой улицы – границы частного сектора. По другую сторону от нее тянулся высокий металлический забор, за ним темнели вековые дубы и липы в окружении высокой – до пояса – густой травы.
Я долго шел по проезжей части вдоль ограждения, надеясь добраться до поворота или обнаружить проход, на худой конец – лаз. Мне надо было пересечь этот лесопарк. Не оставалось ничего другого, как попытаться перелезть высоченный, кажущийся бесконечным забор.