За столом сидели мои арабы и вместе с Лариком попивали кофе и доедали тортик. Болтали они на арабском, причём вместо моих безотказных арабов-работяг с Лариком беседовали два высокомерных сноба. Я вылупилась на этот спектакль и моя челюсть начала падать, практически натурально. Меня заметил Ларик и жестом пригласил присоединиться к ним. С моим появлением авансцена сразу изменилась. Арабы тотчас же поменяли выражение лиц и стали прежними милыми ребятами, причем Бакир вскочил и с кухни мне принес чашку кофе и кусок торта к нему. Я вопросительно уставилась на Ларика, а тот широким жестом показал на арабов и произнес:
— Знакомься, Мара, перед тобой Агиль и Бакир, сыновья шейха Мухаммеда, практически принцы, как они оказались у тебя в работниках просто не представляю, а они молчат.
— Ларик, не мучай ребят, они не могут тебе этого сказать, если даже захотят, то о своей жизни смогут поведать только мне и никому больше.
Арабчики после моих слов расслабились и уже спокойно продолжили пить кофе, а Ларик вышел на кухню.
— Агиль, Бакир, так к вам ваше высочество обращаться надо? Или разрешите звать вас как прежде? Я же вижу, вы уже понимаете русский язык.
— Мара, можно на английском, на русском пока плохо получается.
— Да, пожалуйста, а раньше чего молчали? Сразу бы общались, вам и мне проще бы было. Тоже мне, партизаны.
— Зови нас как тебе нравится, нам нравится, как ты нас называешь.
— Так может вас отпустить, семья то волнуется, вы хоть весточку то им дали? Нам вас предоставили, как безродных, не имеющих статусов и нищих. Ведь лечение всей группы — это своеобразный тест на профпригодность нашей фирмы.
— Нам дали заключение консилиума о неизлечимости нашей болезни, ведь это генная аномалия, мы покинули семью, нас оплакали и вычеркнули из памяти, мы не хотим о себе напоминать. Поэтому в больнице своих полных имен не называли. Считай, что мы заново родились у тебя.
— А чего это у меня то? Я ещё молода, потом директор у нас Лея, вот ей вас и воспитывать после рождения.
— Мара, мы всё понимаем и видим, на ком держится ваша фирма, так что это ты наша мать.
— Ладно, эту тему развивать не станем, вот обустроимся, тогда подумаем к чему вас приспособить, что бы самим нравилось, дорожки то вы уже все выложили, теперь будем искать новые вам занятия.
Арабы унесли свои чашки и в холл не вернулись, но вернулся Ларик.
— Ларик, ты уже позавтракал?
— Я сыт, с утра милые девушки меня разбудили и привели сюда. От арабов узнал, что я в Израйле, тут и Соли поблизости наверное, давно не видел его. Что ты то тут делаешь, я пока не совсем понял. Но погода и воздух мне тут нравятся.
— Моня, я и его внучка Лея — учредители лечебно-косметической фирмы. Есть в Израйле комитет бывших узников концлагерей. Мы комитетчикам помогли со здоровьем, они помогли нам в организации и оформлении фирмы под их патронажем. Предоставили на льготных условиях в частную собственность участки. Два участка мне и один Лее. На среднем участке мы находимся. Нам тут построили несколько сооружений. В их помещениях и разместилась фирма с проживающими сотрудниками. Для проверки возможностей фирмы в лечении нам предоставили шестерых практически смертников. С ними ты уже виделся. Мы их вылечили и по договору они обязаны у нас отработать пять лет. Сейчас занимаемся обустройством территории. На днях провели презентацию фирмы и в этот же день мы с Леей получили гражданство Израйля. Вот и всё.
— Да уж, девочка-ромашишка, я ещё и защищал тебя от акул империализма. Это их надо было от тебя защищать. Размахи у тебя совсем не советские. Такая милая и простая мама, а дитя почти монстр. Но я уже привык к тебе. Вот теперь думаю, куда ты дальше шагнешь, в какую страну.
— Вот налажу тут всё и потом в Париж, нашей фирме развитие нужно. Денег много не бывает. Хочу там сбыт организовать своей продукции, кстати, давай экскурсию проведу и всё покажу.
Из холла по застекленной террасе дошли до производственных помещений. В лабораторию Леи дверь была закрыта. Все остальные помещения осмотрели. Потом прошли к следующему холлу и поднялись в лечебные комнаты комитетчиков. Впрочем, их была всего одна палата, но они обставили все три комнаты, причем эту свою сделали роскошной. Перешли к магазину и вошли в зал. Ларик разглядывал витрины и читал все аннотации к продукции. Вышли из магазина и я показала снаружи огороженные наши участки. Из магазина провела в офис и из панорамных окон он видел весь участок ярусами спускающийся к морю.