Ехали они долго, Шэрон успела даже полчаса подремать, уютно прижавшись к боку Энди, усевшемуся с ней на заднем сидении машины и держащему ее руку в своей. Флинн сверлил затылок Базза напряженным взглядом, наконец, не выдержав, он спросил:
— И что происходит?
Базз сделал невинное лицо.
— В каком смысле?
— Не делай из меня идиота, прошу. Хватит Провензы, который не отвечает на звонки и Майка, делающего хитрые глазки и туманно повторяющего, что у него нет времени на болтовню. Выкладывай, — скомандовал Энди, гладя пальчики жены, обхватившие его ладонь.
— Не стоит быть таким подозрительным, лейтенант Флинн, — сухо произнес Базз, — мне нужно следить за дорогой, движение плотное.
«Что, во имя всего святого, творится?» — подумал Энди, но послушно замолчал, понимая, что никогда еще не видел бессменного оператора отдела и теперь офицера полиции Базза Уотсона обиженным.
Они ехали явно не в квартиру Шэрон, спустя несколько миль осознал он. Трасса сменилась не улицами с магазинчиками, ресторанами и закусочными, а обсаженной деревьями дорогой, ведущей в пригород. Они приближались к океану, определил Энди, но не съехали на самое побережье, а свернули налево.
— И где мы, мой таинственный друг? — осведомился Флинн, гладя Шэрон по щеке.
Жена распахнула глаза.
— Мы уже приехали… нет, а что это за место? Где мы? — поправив блузку, Шэрон открыла дверь машины, с интересом осматриваясь. — Какой интересный район! И так тихо, а бриз с океана все равно ощущается.
Они вышли из автомобиля, удивленно озираясь по сторонам. Прожив в городе Ангелов всю жизнь, Энди с уверенностью мог сказать, что в подобном месте не был ни разу. Тихая и уютная улочка, обсаженная кустами самшита, пальмами и азалиями. В воздухе разливался пьянящий аромат цветов и морской соли. Дом, облицованный светлым камнем, был окружен садом и кованной белой изгородью.
— Так зачем мы здесь, Базз? — улыбнулась Шэрон.
— Пройдите внутрь, коммандер. Не мне рассказывать эту историю, — Базз распахнул калитку, жестом приглашая их войти внутрь.
Шэрон ахнула от восхищения, разглядывая высокие потолки с лепниной, резную дубовую лестницу, удобную мебель… и весь отдел особо тяжких преступлений, вольготно расположившийся в мягких креслах и на диване в гостиной. Провенза самодовольно улыбался, сидящая рядом с ним Патрис радостно помахала им рукой, а Майк, Эми и Хулио встали навстречу. Энди увидел и Расти с Андреа и посвежевшего после всех трудностей, что выпали на его долю Фрица.
— Добро пожаловать домой, Шэрон и Энди, — им навстречу шагнул сияющий Мейсон.
— Спасибо, шеф, но почему мы здесь? — Энди все еще не понимал, а вот Шэрон, похоже, о чем-то догадалась, судя по тому, как прижала ладошку к губам и округлила глаза.
— Боже, вы серьезно? Но как? Лейтенант, это то самое, что ты обещал мне на свадьбе? — Шэрон неверяще осмотрелась. — Но мы не можем себе такое позволить…
— Зато город может, коммандер. Этот дом теперь ваш, смею заверить, что он ничего не будет вам стоить, — радостно сказал Мейсон.
— И тут никого не убивали, Флинн, если твоя задумчивая рожа означает подобные мысли. Этот дом конфисковали и тут давным-давно не жил. Мы немного навели порядок… — протянул Провенза.
— Мы навели, — перебила его Андреа, Эми и Патрис возмущенно закивали.
— В общем, у вас есть еще три дня, чтобы обжиться и перевезти вещи. Жду вас на работе в понедельник, — подытожил Мейсон.
— Счастливого продолжения медового месяца, — вразнобой попрощались все остальные.
Обняв своих друзей на прощание, они остались одни.
— Я собирался отдать тебе кое-что дома… я собирался еще в Ирландии, — Энди внезапно вспомнил о тайне, что не давала ему покоя уже очень давно.
Он вытащил немного смятый конверт из кармана и, поколебавшись, протянул жене.
— Письмо? Что за письмо? — Шэрон покрутила его в руках. — Оно… для меня?
— Да. Прочти, пожалуйста, — тихо попросил Энди, — я написал его там, в больнице, когда… когда думал, что умру. Что больше не увижу тебя.
— Хорошо. Если ты хочешь.
Шэрон открыла конверт.
«Дорогая Шэрон, спасибо, что ты рядом и так поддерживаешь меня. Я ценю это, правда. Мне не хотелось доставлять тебе столько хлопот. Я хотел избавить тебя от них, но получилось наоборот. Но ты была рядом каждую минуту, ничего не боясь. Ну или не показывая мне, насколько ты боишься. А я боялся. Нет, не умереть на операционном столе, к этому я как раз был готов. Но не сказать тебе как сильно я тебя люблю, не увидеть твои глаза, не прикасаться к тебе, не целовать… Нет, это стало бы невыносимо. И если вдруг я не проснусь, то хочу, чтобы ты знала, что я любил тебя все это время и буду любить всегда, где бы я ни был. Я всегда с тобой, Шэрон, любимая…»
Дальше она не смогла читать, смаргивая слезы, застилающие глаза.
— О, Энди…
— Я не хотел тебя расстроить, — он шагнул к жене, обнимая ее.
— Ты не расстроил. Ты еще раз дал мне понять, насколько я счастлива, что у меня есть ты, — просто сказала Шэрон.