Ничего нового не произошло и до вечера. Вернулись с работы родители, начались обычные вечерние дела, ужин… Казалось, жизнь стала прежней, привычной – но это только казалось.
Макар ждал ночи. Конечно, он не собирался караулить всю ночь до утра – спать же все-таки надо, – но вот выйти на лестничную площадку в самое таинственное время… Ожидание этого события волновало его особенной тревогой.
– Что это вы такие сегодня молчаливые? – несколько раз спрашивала мама.
Макар с Соней только переглядывались, пожимая плечами. Хорошо, что в это время Ладошки рядом не было: вполне мог бы проболтаться.
А вот сам Макар все же не удержался, показал папе монетку.
– Понимаешь, пап, она какая-то странная, – сказал он. – Как живая…
Папа улыбнулся, разглядывая копейку:
– Что ж, хорошо, что ты так относишься к старинным вещам. Конечно, живая. Достаточно представить, какую долгую жизнь она прожила… Вот придет как-нибудь в гости дядя Миша, покажешь ему. Он может о монетах рассказывать бесконечно.
Как у взрослых все просто! Каждый интересуется чем-то определенным, как будто самое главное в жизни – найти свое самое любимое занятие. Дядя Миша увлечен старинными монетами, а вот папа почти не заинтересовался копейкой, но после ужина, как всегда, засел в кабинете за словари и стал расшифровывать происхождение названий всяких рек, деревень и городов. Это было его любимое занятие, только считать его хобби было никак нельзя: ведь папа работал этнографом, значит, в свободное время занимался своим профессиональным делом.
А вот у Макара пока нет ни профессии, ни основного любимого занятия – точнее сказать, наоборот: его все интересует одинаково. Поэтому он и станет раскрывать все тайны подряд – и про монетку, и про таинственного незнакомца… Так даже интересней!
Сначала уснул Ладошка – вернее, Ладошка с Нюком: хонорик, оставленный в покое Ладошкой, сразу же улегся на коврик. В квартире стало тихо. Папа был в кабинете, мама на кухне, Соня читала, сидя в кресле в гостиной. А Макар даже книгу не мог взять в руки! Только ходил и ходил по комнате, будто заведенный. От волнения, конечно.
Соня несколько раз взглянула поверх книги на Макара, потом усмехнулась:
– Боишься, да? В таком случае забудь обо всем – считай, что ничего особенного не произошло.
Макар даже встрепенулся от обиды:
– Если хочешь знать, совсем ничего не боятся только люди без нервов! Вот и читай свою книгу и баиньки укладывайся. Не понадобится мне твоя помощь! Сам справлюсь!
Макар махнул рукой и ушел в свою с Ладошкой комнату. Он прекрасно знал, что в таком состоянии поссориться – пара пустяков. Когда ожидаешь, нервничаешь и пусть даже немного боишься, любые неосторожные слова могут подействовать как оскорбление. Лучше уж с Сонькой не разговаривать… Захочет – подстрахует его сегодня ночью, не захочет – и не надо. Только бы выполнила свое обещание: не спешила пока рассказывать родителям эту странную историю.
Макар лег в кровать, все-таки взял книгу и стал просматривать страницы, почти не читая. Хорошо еще, что он не в засаде какой-нибудь! Лежать в постели и просто ждать, пока дома все уснут, все-таки удобнее, чем мокнуть где-нибудь под дождем или снегом или сидеть на дереве… Макар от нечего делать стал представлять самые разнообразные способы засады и слежки – и не удержался, улыбнулся: его нынешний способ не мог себе представить, наверное, ни один сыщик в мире. Засада в чистой постельке. Главное – не уснуть!
«Проспал!» – Этот голос так громко вскрикнул внутри Макара, что он подпрыгнул на кровати.
Он был абсолютно уверен, что его кто-то разбудил. Иначе кто же это прокричал?..
Часы показывали одну минуту первого. Стрелки на светящемся циферблате заметно начали разъединяться, и от этого таинственность первой перешедшей за полночь минуты нарастала – казалось, с этой минуты начинается совсем другое, неизвестное время.
Макар осмотрелся и прислушался. Кроме сопящего Ладошки, в комнате больше никого не было. Тихо было и во всей квартире. Значит, ему показалось – это во сне он услышал вскрик: «Проспал!»
Крепко ли спят родители? И вообще, уснули ли они? Обычно в будние дни спать они ложились рано. Макар осторожно поднялся, тихо оделся. В прихожей было темно. Сейчас самое главное – неслышно отворить входную дверь. Соню он решил не будить: сказал же ей, что справится сам. Правда, от этой мысли неприятный холодок сразу же пробежал по всему телу, и Макар даже поежился.
Поначалу он долго смотрел в «глазок». На площадке за дверью было непривычно темно – еле угадывались контуры стен. Неужели перегорела лампочка на лестнице? В таком полумраке, конечно же, ничего и никого разглядеть не удастся, но ведь Макар и не собирался торчать под дверью бесконечно. Ниша – вот куда он должен пробраться. Не зря же он держит в кулаке монетку…
Не позавидуешь сыщикам, сидящим в засадах по ночам! Особенно если приходится при этом не таиться на одном месте, а еще и двигаться. Кажется, что не ты следишь, а за тобой наблюдают из темноты чьи-то глаза… Но отступать было поздно: завтра Макар не простил бы себе своей трусости. Или хотя бы нерешительности – трусом себя называть все-таки не очень приятно. Вперед!
Замок не звякнул, дверь не скрипнула. Теперь надо было заблокировать замок, чтобы он не захлопнулся… Прикрыв за собой дверь, Макар шмыгнул на лестничную площадку. Где-то внизу горел неяркий свет, а вот два ближайших пролета были совершенно не освещены – значит, действительно перегорела лампочка. Макар постоял, дожидаясь, пока глаза привыкнут к полумраку. Хорошо, что зрение у него было отличное – через минуту он различал даже выпуклости кнопок на дверных обивках. А волосок?
«Надо было приготовить фонарик!» – с опозданием подумал Макар.
Впрочем, он и без фонарика прекрасно помнил, на какой высоте был прикреплен волосок, и осторожно приблизил лицо прямо к соседской двери. Волосок… был отклеен! Едва различимый, он был вдавлен лишь в одно пятнышко пластилина. Сомнений в этом быть не могло – Макар даже прикоснулся к торчащему волоску пальцем. И тут ему показалось, что за дверью различился слабый шорох… Макар на цыпочках отпрянул от двери и тут же натолкнулся на кого-то! Вскрик замер внутри его, как тогда, во сне, не вырвавшись. Хорошо, что тихонько ойкнула Соня – конечно, это была она.
– Ой! – Она зажала рот ладонью и сердито шепнула: – Ты чего прыгаешь?
– Фу-у… – Макар перевел дух. – А ты чего подкрадываешься так тихо? Не могла предупредить?
– Позвать надо было, мы же договорились, здесь же страшно одному! – продолжала шептать Соня.
Но тут Макар приложил палец к губам:
– Т-с-с!
Он показал на соседскую дверь и потянул Соню за руку – но не к своей квартире, а к нише.
– Тихо! – совсем уж неслышно шепнул он. – Там волосок отклеен. И шорох какой-то…
Ребята замерли. Какая там монетка! Макар даже не пытался потереть ее – наоборот, еще сильнее сжал в кулаке. Чтобы и не пискнула. А вот Соня так и намеревалась шепнуть что-то еще, но только вздрагивала – Макар это чувствовал. А может, это он сам дрожал – мелко-мелко, как от озноба?
– Ты нашу дверь не захлопнула? – все же спросил он шепотом.
– Нет, только прикрыла, – ответила Соня.
Явственные шорохи раздались совсем рядом с ними, как будто это они сами передвигали ногами. Но ведь они стояли как статуи! Ребята окаменели еще больше… Сколько это продолжалось – минуту, две? Казалось, привычный ход времени исчез.
Вдруг пронесся легкий ветерок, как будто откуда-то вылетел сквозняк. В неподвижном воздухе любое колебание угадывается мгновенно – может, и правда, от сквозняка открылась дверь их квартиры? Но Макар почему-то не решался даже выглянуть из ниши.