— Возможно, — кивнул Хопалонг.
Его все больше и больше интересовал этот человек — Пайк Тауне. Хопалонг был почти уверен, что Пайк, если захочет, без труда отыщет именно такую поляну, какая им требовалась. Или он, Хопалонг, полнейший идиот, или этот человек когда-то жил в этих местах. Возможно, он был вне закона — Кэссиди трудно было об этом судить. Но одно он знал наверняка: Пайк что-то скрывает.
Где-то в ночи взвыл койот, невдалеке проухала сова.
На небе появились звезды, крупные и яркие. Казалось, они висели прямо над головой — встань во весь рост и сбивай их палкой.
Хопалонг молча доел свой ужин. К нему подошел Шеп и улегся у ног. Пайк закурил трубку. Они погрузились в раздумья. И тут вдруг тишину нарушили — нарушили самым неожиданным образом…
Хопалонг вскочил, едва не выронив кружку. Пайк побледнел; его жена, взглянув на мужа, тоже побледнела.
Ветер донес до них высокие и чистые голоса, далекие и в то же время близкие. И следом — протяжный, приглушенный крик. Затем после короткой паузы зазвучало сразу несколько голосов. Звук становился все глуше, постепенно затихая, а потом опять нарастал. Хотя голоса были искажены расстоянием, в этих звуках все же ясно присутствовал низкий ритм — ритмичность слов и фраз.
Таинственные песнопения разносились в ночи — и вдруг оборвались. И тотчас же раздался странный крик, полный безысходной тоски и ужаса. Все трое замерли, глядя в ту сторону, откуда донесся крик, — он еще долго звучал у них в ушах.
— Что это было? — спросил Хопалонг.
Ответа не последовало — он на него и не рассчитывал. Минуту спустя крик повторился, затем снова и снова, — звук долгий и чистый, в котором было что-то нездешнее, неземное. Звук этот доносился откуда-то издалека, возможно с расстояния в несколько миль.
Несколько минут они сидели в полном молчании. Затем Хопалонг взглянул на Пайка. Вид у того был отрешенный, он погрузился в воспоминания. Наконец губы его разомкнулись, и с них вот-вот должны были слететь какие-то слова, но в последнее мгновение он передумал, словно испугался чего-то. Затрещал костер, завалилось полено, и в небо вместе с облаком дыма взметнулся столб искр. Минуту спустя послышался тоскливый вой койота, эхом разносившийся по равнине. Затем снова наступила тишина.
— Ты когда-нибудь слышал такой крик? — спросил Хопалонг.
Тауне плотно сжал губы, в глазах его застыл холод. Прошло несколько минут, прежде чем он ответил — Ответил на вопрос вопросом:
— А почему ты спрашиваешь? Почему ты решил, что я когда-нибудь мог слышать такой звук?
— Так, Интуиция…
Пайк внимательно смотрел на Кэссиди; Сара же переводила взгляд с одного мужчины на другого, и в глазах ее были одновременно и тревога, и надежда. Топпер, стоявший в высокой траве, перебирал копытами, время от времени удовлетворенно пофыркивая. Отсветы костра играли на его лоснящихся боках и вспыхивали яркими бликами на блестящей шкуре лошадей более темной масти.
— Что ты здесь ищешь? — спросил Пайк бесцветным голосом.
— Я хочу знать, кто убил Пита Мелфорда.
— Я ничего об этом не знаю. У меня тут свои дела… — Веки Пайка чуть дрогнули. — Хотя, возможно, Камерон, наши интересы в чем-то совпадают…
Хопалонг пристально взглянул на Пайка; при этом в уголках его губ промелькнула улыбка.
— Мне кажется, ты просто готовишься к путешествию в Орегон.
— Да, верно, — отозвался Пайк, мельком взглянув на Сару. — Но я должен быть уверен, что с моим прошлым покончено. Иначе я не смогу начать новую жизнь. — Он поднялся и посмотрел на Кэссиди. — У нас много работы, босс. Давай займемся делом.
Хопалонг встречал таких людей и знал, что лучшего напарника ему не найти. Пожав плечами, он тоже поднялся на ноги.
— Отлично. Только скажи вот что: как в том кромешном аду отыскать воду?
— Утром, — ответил Пайк.
— И еще одно. Где находится Сипапу?
Тауне не торопился отвечать, и Хопалонг уже решил, что ответа ему так и не дождаться, но когда Тауне наконец заговорил, голос его звучал ровно и спокойно.
— К востоку отсюда. Это город-призрак на пути в никуда. Он вырос быстро, жил недолго и погиб в муках — под залпы оружейной стрельбы. Это еще одно место — одно из многих, — где идея виджиланте [3] не оправдала себя. Сначала вешали мошенников и проходимцев, потом принялись друг за друга… В общем, кончилось дело всеобщей стрельбой. Город умер.
Лицо его исказилось от горестных воспоминаний.
— Ни за что на свете, Камерон, я не согласился бы снова увидеть это место. Как и не хотел бы встретить человека, видевшего ненависть, как видел я ее на улицах Сипапу. Ненависть и страх…
— Ты сказал, что к востоку отсюда… А где именно?
— Знаешь дорогу, о которой я тебе говорил? Ту, что ответвляется от дороги к «Бокс Т» и ведет на север? Эта самая дорога и вела туда. Но больше не ведет, потому что мост через каньон рухнул. Думаю, оно и к лучшему. Там, должно быть, давно уже никто не бывал.
— Спасибо тебе, Пайк, за помощь. У меня здесь одно дело… Пит Мелфорд, который владел этой землей до того, как появился Тредвей, был моим другом.
Пайк пристально взглянул на Хопалонга:
— Думаю, мы оба найдем то, что ищем. У меня есть основания полагать, что полковник Тредвей не тот человек, за которого себя выдает. И конечно же, — добавил он с лукавой улыбкой, — у меня есть основания думать то же самое и о тебе. — Пайк Тауне повернулся и направился к повозке, где его ждала жена.
Хопалонг подбросил в костер еще немного хвороста и сгреб его в кучу, чтобы к утру образовались угли. Он чуть отодвинулся от пламени, затем поднялся и пошел к краю леса. Ночь была очень тихая. Вода почти бесшумно плескалась среди камышей, растущих вдоль берега; ветер легонько шевелил их, а из чапарели доносилось шуршание — то вышли на охоту ночные обитатели зарослей.
Хопалонг был мрачен и озабочен. Его не покидало чувство, что кто-то, невидимый, постоянно наблюдает за ним. И Хопалонгу это не нравилось. Совсем не нравилось.
В этих местах происходили события, которых он не мог понять. Пайк Тауне уже бывал здесь и, возможно, находился вне закона. Не исключено, что он знал очень много. Хотя, может быть, не так уж много…
Хопалонг все дальше уходил от лагеря. Пламя костра у него за спиной все уменьшалось, пока наконец не превратилось в одну из звездочек, множество которых мерцало в ночи.
Вскоре он остановился у невысокого холмика у речки. Ночь по-прежнему была тиха. И вдруг глаза его приметили какое-то движение. Он осмотрелся. Далеко впереди, над зарослями чапарели, возвышался далекий перст Чимни-Батт, указывающий на звезды, а сзади и к востоку от него простирался Браши-Кнолл, огромная, зловещая, темная масса, закрывающая горизонт. И все же он заметил там какое-то движение… Вот и опять… Он видел их даже с такого расстояния — огни, медленно двигавшиеся по склону горы!
Кэссиди прищурился, вглядываясь в ночь. Если бы через заросли пролегала дорога, он бы немедля оседлал лошадь. Но дороги там не было… Ему оставалось лишь стоять и наблюдать за цепочкой огней, поднимавшихся все выше и выше. Наконец, — как ему показалось, по прошествии довольно большого промежутка времени, — огни достигли вершины холма и соединились, образовав плотную группу. Они мерцали, прыгали, плясали… Он не мог оторвать от них взгляда. Прошло довольно много времени, прежде чем огни начали медленно гаснуть, исчезать. Хопалонг побрел обратно к костру. Взглянув на часы, он с удивлением обнаружил, что отсутствовал около двух часов.
Он тихо улегся, глубоко вздохнул и тут же заснул.
А далеко от лагеря, на Браши-Кнолл, вновь загорелись огни; они начали медленный спуск; затем исчезли за грушевым лесом. Ветер зашуршал листвой; Топпер насторожился, с любопытством вглядываясь в темноту. К тлеющему костру, жадно принюхиваясь, все ближе подбиралась голодная крыса.