Вскоре сквозь толстые ветви стоявшего возле тропы древнего дуба Гарри увидел поляну. Мальчик пролез между ветвями и вышел на открытое место. В нескольких метрах от него лежал единорог: жемчужного цвета грива поблескивала в лунном свете, длинные стройные ноги не шевелились. Он был мертв. Никогда ещё Гарри не видел такой печальной и такой прекрасной картины.
Он сделал еще шаг вперед и вдруг застыл, услышав шорох. Кусты на другом конце поляны зашевелились, и из тени выступила облаченная в длинный балахон фигура с наброшенным на голову капюшоном. Кто-то крался к ним, как вышедший на охоту зверь. Гарри и Клык замерли, не в силах пошевелиться. Однако фигура в балахоне, похоже, их не замечала. Некто подошел к мертвому животному, опустился на колени и склонился над огромной рваной раной в боку единорога. И… начал пить кровь.
В голове Гарри мгновенно пронеслись все знания относительно крови единорогов и ужасной кары, которая должна была постигнуть убийцу единорога. Глядя на черную фигуру в балахоне, мальчик успел подумать, что, видимо, смерть души совершенно не заботит это существо... Клык рванулся с поводка и с визгом бросился с поляны. Фигура в балахоне подняла голову и уставилась на Гарри. Гарри отчетливо видел, как с невидимого лица на балахон капала кровь. Потом фигура поднялась с земли и сделала несколько быстрых шагов по направлению к Гарри, который от испуга не мог даже пошевелиться.
Он ощутил, как его голову пронзила острая боль, какой раньше никогда не было: казалось, шрам на лбу вспыхнул ярким пламенем. Полуослепший от боли, Гарри попятился назад. Внезапно между ним и черной фигурой возникла еще одна: скорость ее движений была настолько велика, что Гарри на мгновенье показалось, что эта белесая тень – призрак. Боль была такой сильной, что Гарри упал на колени и выронил гворд. Однако через минуту или две боль прошла так же внезапно, как и появилась. Когда Гарри наконец поднял голову, фигуры в балахоне на поляне уже не было, а над ним стоял совершенно обнаженный Лен и с усмешкой протягивал Гарри его оружие.
Не веря своим глазам, Гарри поднялся на ноги и, рванувшись с места в прыжок, повис на шее у своего приемного родителя.
- Ну-ну, Гарри, – Лен похлопал мальчика по спине и осторожно поставил на землю. – Я вижу, что ты в полном порядке и с учебой у тебя все хорошо. Я познакомился с твоим деканом, он очень умный и рассудительный волшебник, мы быстро нашли общий язык. Он знал твоих родителей, ты в курсе? И даже мог бы быть твоим отцом, кстати, – Лен подмигнул Гарри. – Я сейчас перекинусь обратно, холодно. Следуй за мной, у меня чуть дальше по тропе схрон с одеждой.
Гарри побежал следом за трусившим по тропе белым волком. После того, как фигура в черном балахоне куда-то делась, лес снова стал выглядеть вполне дружелюбно.
====== Глава 11. Мантия-невидимка ======
Разговор с Леном только еще больше расстроил Гарри. Выходило, что Ролар, погрязнув в делах поместья, которые были им оставлены на попечение многочисленных отпрысков (Орсана, как и полагалось порядочной жене, с удовольствием одарила дорогого супруга четырьмя сыновьями и двумя дочерьми) и благополучно ими запущены до весьма плачевного состояния, никак не успевал появиться в Велибрии на Рождество, а сам Советник обязан был отбыть вместе с Повелительницей в деловое путешествие в Леск: путь неблизкий. Огорченный мальчик долго не хотел отпускать приемного родителя, и тот пообещал, что сразу после возвращения из путешествия непременно навестит Гарри. Каникулы же Поттеру предстояло провести в школе.
Лен отпускал Гарри обратно в школу с тяжелым сердцем. То существо, которое он так вовремя отогнал от Гарри в лесу, совершенно явно не было миролюбивым привидением. Обрывки мыслей, которые удалось уловить Повелителю, были на удивление противоречивы. На мгновенье у Лена даже закралось подозрение, что его органы чувств играют с ним злую шутку: сущностей было словно две в одном теле. Разбираться было некогда: как только фигура в балахоне поняла, с кем имеет дело, она сразу же исчезла – вероятнее всего трансгрессировала или что-то в этом роде. Оставалось только надеяться, что Альбус знает что делает и что Гарри нужен этому интригану живым. Под защитой Дамблдора мальчику ничего не угрожало, это Лен знал наверняка: являясь Хранителем Кендры, Альбус был самым сильным магом в Британии. Но резоны его были не вполне прозрачны, а кровь Повелительницы, которая текла в его жилах, не позволяла другим вампирам читать его. Оставалось только гадать, что на уме у директора Хогвартса и какую игру он затеял. Впрочем, поговорив с деканом Снейпом, Лен остался доволен его намерениями в отношении Гарри и немного успокоился.
Приближалось Рождество. В середине декабря, проснувшись поутру, все обнаружили, что замок укрыт толстым слоем снега, а огромное озеро замерзло. В тот же день близнецы Уизли получили несколько штрафных очков за то, что заколдовали слепленные ими снежки, и те начали летать за профессором Квирреллом, врезаясь ему в затылок. Те немногие совы, которым удалось в то утро пробиться сквозь снежную бурю, чтобы доставить почту в школу, были на грани смерти, и Хагриду пришлось основательно повозиться, прежде чем они снова смогли летать.
Все школьники с нетерпением ждали каникул и уже не могли думать ни о чем другом. Может быть, потому, что в школе было ужасно холодно, и всем хотелось разъехаться по теплым уютным домам. Нет, в Общей гостиной, в спальне и в Большом зале было тепло, потому что ревущее в каминах пламя не угасало ни на минуту. Зато продуваемые сквозняками коридоры обледенели, а окна в промерзших аудиториях дрожали и звенели под ударами ветра, грозя вот-вот вылететь.
Хуже всего ученикам приходилось на занятиях профессора Снейпа, которые проходили в подземелье. Вырывавшийся изо ртов пар белым облаком повисал в воздухе, а школьники, забыв об ожогах и прочих опасностях, старались находиться как можно ближе к бурлящим котлам, едва не прижимаясь к ним. В эти дни Гарри особенно сильно злился на то, что не может поехать домой на каникулы: варить давно известные ему зелья мальчик вполне мог и в более комфортных условиях под присмотром Травницы. Профессор Снейп же делал вид, что не замечает изнывающего от скуки Поттера. Ситуация усугублялась тем, что все однокурсники Гарри, и даже Гермиона с Невиллом, уезжали из школы на каникулы. Гарри, конечно, не боялся одиночества: в конце концов, в Хогвартсе была обширная библиотека... Но тем не менее Гарри так сильно ждал Рождества в компании своих близких, что перспектива провести его в полном одиночестве в Хогвартсе угнетала молодого волшебника.
- Что случилось, Гарри? – спросил как-то Блейз, когда они вошли в украшенный огромными елями, увешанными золотыми шарами, Большой зал. – Ты с каждым днем становишься все более печальным.
- Я не еду домой на Рождество, – сказал Гарри, как ему казалось, равнодушно, но Блейз очень серьезно посмотрел ему в глаза, и Гарри прочитал в миндалевидных глазах итальянца беспокойство. – Да ты не волнуйся, я тут почитаю... я люблю читать. Да и дома все равно делать нечего...
- Если хочешь, я останусь в школе на каникулы, – предложил Блейз.
- Спасибо за заботу, но не стоит. Я вполне в состоянии развлечь себя самостоятельно, – Гарри улыбнулся. – Я просто соскучился по... отцу.
Блейз кивнул и надолго замолчал.
Проснувшись рождественским утром, Гарри обнаружил в изножье кровати несколько свертков с подарками. Гарри быстро распаковал верхний сверток. Подарок был завернут в толстую коричневую оберточную бумагу, на которой неровными буквами было написано: «Гарри от Хагрида». Внутри была флейта грубой работы — скорее всего, Хагрид сам вырезал ее из дерева. Гарри поднес ее к губам и извлек из нее звук, похожий на уханье совы.
Следующий подарок лежал в тонком конверте и представлял собой лист плотной бумаги. «Получили твои поздравления, посылаем тебе рождественский подарок. Дядя Вернон и тетя Петунья», — было написано на листе. К бумаге скотчем была приклеена мелкая монетка. Дурсли остались верны себе — более щедрый подарок придумать было сложно.