А вот это поразительно. Бывают же стечения обстоятельств. Этот незнакомец, по меньшей мере лет на двадцать моложе меня, встреченный при обстоятельствах, которые никак не относились к теме наших интересов — он тоже оказался одним из тех детей минувших лет, хотя у него этих лет минуло поменьше.
Он поведал мне свою историю.
— Это может вас удивить, [начал Джереми Ходдер], потому что, хоть я и принадлежу к тем типам, что даже на барахолку являтся в костюме-тройке, но на самом деле вырос в этом округе. У моих родителей была одна из похожих ферм. Я был деревенским пареньком. Я делал всё, что полагалось обычному деревенскому пареньку и, как и прочие местные дети, выучился от других тем чудным песенкам, которые никто из нас не понимал, но тайком пересказывали их друг другу.
Те, кто жил неподалёку от холма с камнями наверху, знали всё о Белёсом.
В своё время меня взяли туда, когда мне исполнилось десять, но мы все с этим наломали дров. Верховодил у нас тринадцатилетний мальчик по имени Томми. Он вообще не был деревенским пареньком. Его отец держал в деревне автомастерскую. Томми был смышлёным ребёнком. Его интересовала уйма всяких вещей, но не все они могли пригодиться в то время. Идеи небыстро добираются до этой части мира, хотя там, откуда вы родом, подобные вещи давно уже вышли из моды, Томми только-только открыл для себя хиппи, эзотерическую чушь, восточную мистику и тому подобное. Он тащился от психоделической музыки и постеров, которые принимал за философскую систему, а ещё от летающих тарелок, Атлантиды и реинкарнации. Он именовал себя гуру. Томми утверждал, что приведёт нас к просветлению. В просветление входит, втолковывал он нам, не верить ничему, что говорят про этот мир. Всё это «буржуазное», твердил он. Это было его любимое словечко. Оно обозначало то, что следует отбрасывать, даже не задумываясь. Лишь один Томми не являлся буржуазным.
Поскольку остальные были младше его, а для тринадцати лет Томми был на удивление убедителен — со временем мог бы стать политиком или величайшим на свете торговцем автомашинами, а может и Чарльзом Мэнсоном[11] — все мы делали, что он нам говорил. Так вышло, что перед ночью, наподобие той, когда вы ходили крушить Белёсого, Томми овладели другие соображения. Мы, как полагалось, нарядились в привиденческие простыни, Томми захватил наши дубинки и мы распевали наши бессмысленные напевы, но он повёл нас к совсем другому холму, на котором стоял старый заброшенный сарай. На вершине холма мы пели всяческие песни, которым Томми научил нас, танцевали всяческие танцы и совершали необычные движения, которые он именовал «ритуалами».
После этого все мы сгрудились в сарае, при свете фонарика Томми и он открыл нам, что ещё захватил с собой ради такого случая. Он называл это «причастием», но в действительности это оказался куда более известный и незаконный вид просвещения. Томми притащил кофейную банку с марихуаной, несколько курительных трубок и даже горстку «волшебных» грибов.
Так что той ночью мы проводили эзотерические ритуалы, хотя и не «буржуазные». Томми утверждал, что это лучший способ изгнать из мира зло. Двое из самых младших детей перепугались, а одного из них стошнило, но Томми никого не отпускал домой; а что до меня, скажу лишь, что субъективно вечер оказался… занятным. Кажется, я даже заметил парочку летающих тарелок. Был момент, когда я полностью уверился, что Томми — это Майтрейя, грядущий Будда и мир подходит к концу, потому что «всё относительно» и некоторое время ощущал от этого настоящее блаженство, но затем у меня появилось чувство абсолютного опустошения. словно мир уже закончился, а я остался за бортом. Один раз сарай наполнился сиянием, лицо Томми запылало мягким белым огнём, а потом оно вообще исчезло и на его месте осталась только черная пустота, что оказалось до жути пророческим, если учесть то, что случилось после.
Понятия не имею, сколько часов прошло, но в итоге многие из нас встали и уковыляли в ночь, кашляющие и провонявшие дымом. Время было очень позднее. Луна уже почти села. Наша маленькая компания безо всяких там ритуалов просто разошлась и отправилась по домам. Со мною был Чарли, мой младший брат. В тот год ему исполнилось семь. Старше ему уже не довелось стать.
И лишь немного позже, ведя Чарли за руку по одному из нескончаемых опустевших полей, мой ум прояснился настолько, что я начал сознавать чудовищность того, что все мы сделали — или не сумели сделать. Тогда я испугался. Я чуть не вырвал Чарли руку из сустава, когда повернул назад и помчался, волоча за собой ревущего и рыдающего младшего брата. Задыхаясь, мы добрались до холма, правильного холма, того, что с кругом из камней и, безо всяких декламаций, песен или прочих церемоний, направились прямиком к центру круга и увидели, что там было.
11
Чарльз Миллз Мэнсон — американский серийный убийца, преступник, создатель и руководитель общины, которая называла себя «Семьёй».