Дженкинс указывал на следующую запруду. Нисколько не волнуясь, Хорнблауэр взял курс на нее, провел паром в отверстие, почувствовал, как накренилось судно, как убыстрилось его движение, блаженно оскалился, летя вниз, достиг водоворота и провел судно через него без малейших колебаний. Дальше, дальше в сгущающейся темноте. Мосты; ещё плотина - к радости Хорнблауэра, последняя (Дженкинс не зря говорил, что проходить их надо засветло) - деревни, церкви. Совсем стемнело, он замерз и устал. Мария опять вышла на корму, и он поговорил с ней сочувственно, даже посетовал, что до Оксфорда так далеко. Дженкинс зажег фонари - один на хомуте передней лошади, другой на задней луке седла, в котором ехал сам. Хорнблауэр с кормы "Королевы Шарлотты" видел, как пляшут на бечевнике огоньки - они указывали ему повороты, и все же судно дважды задевало прибрежный камыш. Оба раза у Хорнблауэра екало сердце. Было совсем темно, когда судно вдруг замедлилось, буксирные тросы провисли. По тихому окрику Дженкинса Хорнблауэр направил паром к освещенному фонарями причалу. Умелые руки подхватили концы и пришвартовали судно. Пассажиры хлынули на причал.
- Капитан... сэр? - сказал Дженкинс.
Сейчас он произнес слово "капитан" совсем не так, как при первом знакомстве. Тогда оно звучало панибратски, теперь он обращался, как матрос к своему капитану.
- Да? - сказал Хорнблауэр.
- Это Оксфорд, сэр, здесь смена.
В дрожащем свете фонарей Хорнблауэр увидел двух людей, на которых указывал Дженкинс.
- Значит, теперь я могу пообедать? - спросил он с легкой иронией.
- Да, сэр, прошу простить, что из-за меня вам пришлось так долго оставаться без обеда. Сэр, я у вас в долгу. Сэр...
- Все в порядке, Дженкинс, - сказал Хорнблауэр поспешно. - У меня были свои причины торопиться в Лондон.
- Спасибо, сэр, и...
- Далеко отсюда до Лондона?
- Сто миль до Брентфорда, сэр, по реке. Вы успеете туда к рассвету. Как будет прилив, Джим?
- В самом начале, - сказал сменщик. - Там вы сможете нанять лодку и через час будете на ступенях Уайт-холла, сэр.
- Спасибо, - сказал Хорнблауэр. - Тогда я прощаюсь с вами, Дженкинс.
- До свидания, сэр, и спасибо вам, вы настоящий джентльмен.
Мария стояла на носу парома, и даже в темноте Хорнблауэр чувствовал, что она его не одобряет. Однако когда она заговорила, по её словам это было незаметно.
- Я раздобыла тебе горячий ужин, Горацио, - сказала она.
- Отлично, клянусь Богом! - воскликнул Хорнблауэр. На причале девушки и мальчишки продавали путешественникам еду. Внимание Хорнблауэра привлек крепкий паренек с тележкой, на которой лежал бочонок, очевидно с пивом. Хорнблауэр ощутил, что пить хочет гораздо сильнее, чем есть.
- Вот чего мне надо, - сказал он. - Дай-ка мне кварту.
- У меня только пинты, сэр, - ответил парень.
- Тогда две пинты, бестолочь.
Хорнблауэр, не переводя дыхания, осушил деревянную кружку и принялся за вторую. Тут он вспомнил про свои манеры. Ему так хотелось пить, что он совсем о них позабыл.
- Хочешь пива, дорогая? - спросил он Марию.
- Наверно, я не отказалась бы от пол-пинты, - ответила Мария. Хорнблауэр мог бы заранее угадать, что Мария сочтет уместным для леди пить пиво пол-пинтами.
- У меня только пинты, сэр, - упрямо повторил паренек.
- Хорошо, дай леди пинту, а я допью, - сказал Хорнблауэр. Он почти опорожнил вторую кружку.
- Все на борт! - закричал новый рулевой. - Все на борт!
- С вас шиллинг, сэр, - сказал парень.
- Восемь пенсов за кварту пива! - возмутилась Мария.
- Недорого, - сказал Хорнблауэр. - На, держи! С беспечной веселостью он дал мальчику полкроны, и тот, прежде чем сунуть монету в карман, радостно подкинул её в воздух. Хорнблауэр взял из рук Марии кружку, опорожнил её и отдал мальчику.
- Все на борт!
Хорнблауэр шагнул на паром и аккуратно помог спуститься Марии. Неожиданно для себя он обнаружил, что на борту "Королевы Шарлотты" появилось ещё несколько пассажиров первого класса. Двое или трое мужчин и шесть женщин сидели в освещенной лампой каюте, маленький Горацио спал в уголке. Мария смутилась - она хотела поговорить о семейных делах, но стеснялась посторонних. Она зашептала, указывая на сидящих с каменными лицами незнакомцев, давая понять, что если б не они, сказала бы куда больше.
- Ты дал этому мальчику два шиллинга шесть пенсов, дорогой, - говорила она. - Зачем?
- Это было чистое безумие, дорогая, - легкомысленно ответил Хорнблауэр. Он был очень близок к правде.
Мария вздохнула, глядя на своего необъяснимого мужа, который сначала швыряется деньгами, а затем во всеуслышание заявляет, что безумен.
- А вот и ужин, - сказала она. - Я его купила, пока ты разговаривал с этими людьми. Надеюсь, он ещё горячий. Ты весь день ничего не ел, а хлеб и мясо, которые я взяла с собой, уже наверняка зачерствели.
- Я готов съесть все, что у тебя есть, и даже больше, - сказал Хорнблауэр. Если не считать кварты с лишком пива, желудок его был совершенно пуст.
Мария указала на деревянные тарелки, стоящие на скамейке рядом с маленьким Горацио.
- Ложки и вилки я достала наши, - объяснила она. - А тарелки мы оставим на пароме.
- Отлично, - сказал Хорнблауэр.
На каждой тарелке лежало по две колбаски и гороховый пудинг. От пудинга ещё шел пар. Хорнблауэр сел, поставил тарелку на колени и принялся за еду. Колбаски, естественно, оказались говяжьи, если вообще не бараньи или даже козьи или конские, и сделаны были, похоже, из одних хрящей. Хорнблауэр искоса взглянул на Марию, с явным удовольствием поглощавшую свою порцию. За сегодняшний день он доставил ей столько огорчений и просто не мог огорчить её ещё раз, иначе он просто выбросил бы колбаски за борт, может, рыбы с ними справятся. Но раз это невозможно, он мужественно попытался их съесть. К тому времени, как он принялся за вторую колбаску, стало ясно, что это уже свыше его сил. Левой рукой он вытащил носовой платок.
- Сейчас мы будем проходить первый шлюз, - сказал он Марии, правой рукой указывая в окно. Мария выглянула, Хорнблауэр схватил колбаску носовым платком и сунул в карман. Он поймал взгляд пожилого джентльмена напротив. Тот был одет в пальто, закутан шарфом, шляпу низко надвинул на глаза и из-под бровей неодобрительно следил за каждым движением Хорнблауэра. Видя, как недоброжелательное любопытство сменилось на лице пожилого джентльмена полным изумлением, Хорнблауэр подмигнул ему - не заговорщицки, нет, он и не пытался сделать вид, будто каждый день набивает карманы жирными горячими колбасками. Он просто хотел отбить у пожилого джентльмена охоту обсуждать или даже обдумывать это из ряда вон выходящее деяние. После этого Хорнблауэр принялся доканчивать гороховый пудинг.