Радостное возбуждение не оставило и позже, когда он ушел с палубы и спустился в каюту. Обстановка здесь была крайне безрадостная. С тех пор, как Хорнблауэр поднялся на борт своего судна в Детфорде, он постоянно умерщвлял свою плоть. Совесть грызла его, упрекая за недолгие часы, потраченные с женой и детьми. Поэтому он покинул судно всего один раз – чтоб доложить о готовности к отплытию. Он не попрощался с еще не вставшей с постели Марией, не взглянул напоследок на детей. И не купил ничего в каюту. Все, что его окружало, сделал судовой плотник – парусиновые стулья, сколоченный на скорую руку стол, койка из грубой рамы с натянутыми веревками, на которых лежал соломенный матрас. Под голову – парусиновая подушка, набитая соломой, грубое флотское одеяло, чтобы укрываться. На палубе под ногами не было ковра, освещал каюту чадящий судовой фонарь. Жестяной умывальный таз в раме; над ним в переборке полированное стальное зеркальце. Самыми существенными предметами обстановки были два сундука, стоявшие по углам – если не считать их, каюта была скудна, как монастырская келья.
Но Хорнблауэр, согнувшийся в три погибели под низким палубным бимсом, готовясь ко сну, не испытывал жалости к себе. Он мало ждал от этой жизни. Он мог уйти в себя, в свой внутренний мир, и это помогало ему стойко переносить тяготы. К тому же, не обставив каюту, он сэкономил немало денег. Эти деньги пойдут на то, чтоб рассчитаться с повитухой, оплатить счет в «Георге» и проезд в почтовой карете Марии с детьми – она отправлялась к матери в Саутси. Хорнблауэр думал о них – они, наверно, уже в дороге. Он натянул на себя сыроватое одеяло и улегся на жесткую подушку. Ему пришлось отбросить мысли о Марии, о детях и подумать о деле. В преддверии скорой встречи с флотом надо будет потренировать сигнальных мичманов и старшин. Этому придется посвятить много часов, а времени в обрез. Поскрипывание древесины, крен судна – все говорило ему, что ветер устойчивый.
Ветер так и не ослабел. На шестой день,вечером, впередсмотрящий крикнул:
– Вижу парус! Прямо под ветром!
– Пожалуйста, возьмите курс на него мистер Джонс. Мистер Смайли! Поднимитесь с подзорной трубой наверх и скажите, что видите.
Это было второе место встречи, упомянутое в приказах Коллингвуда. На первом, у мыса Карбонара, они вчера никого не застали. Вообще, после Гибралтара они не встретили ни одного корабля. Фрегаты Коллингвуда очистили море от французов и испанцев, а британский конвой с Леванта пойдет только через месяц. А что творится в Италии, известно одному Богу.
– Капитан, сэр! Это фрегат. Один из наших.
– Очень хорошо. Сигнальный мичман! Подготовьте кодовые сигналы и наши позывные.
Как хорошо, что за последние несколько дней он провел множество сигнальных учений.
– Капитан, сэр. Я вижу дальше верхушки мачт. Похоже на флот.
– Очень хорошо. Мистер Джонс, будьте любезны сказать артиллеристу, чтоб готовился салютовать флагману.
– Есть, сэр.
Вот и средиземноморский флот, два десятка линейных кораблей двумя колоннамимедленно движутся по синему морю, под синим небом.
– Фрегат «Менада», двадцать восемь, сэр.
– Очень хорошо.
Вытянувшись, словно щупальца морского чудовища, шли впереди флота четыре фрегата-разведчика, пятый дальше с наветренной стороны, откуда скорее всего может появиться дружественное или враждебное судно. Воздух был чист: Хорнблауэр, стоя на шканцах, видел в подзорную трубу два ряда марселей. Линейные корабли шли в бейдевинд, на строго одинаковом расстоянии друг от друга. Он видел и вице-адмиральский флаг на фок-мачте первого в наветренной колонне судна.
– Мистер Карслейк! Приготовьте мешки с почтой!
– Есть, сэр.
Пакет с депешами для Коллингвуда лежал наготове у Хорнблауэра в каюте.
– Сигнальный мичман! Вы что, не видите: флагман сигналит?!
– Вижу, сэр, но флажки относит ветром, и я не могу их прочесть.
– А для чего, по-вашему, повторяет их фрегат? Где ваши глаза?!
– Общий сигнал. Номер сорок четыре. Это значит: «Лечь на другой галс».
– Очень хорошо.
Поскольку «Атропа» официально не присоединилась к Средиземноморскому флоту, общий сигнал к ней не относился. Флажок спустили с рея – сигнал к исполнению. Реи флагмана повернулись, повернулись реи фрегатов-разведчиков и первого корабля подветренной колонны. Один за одним, через равные промежутки времени, повернулись корабли в колонне. Хорнблауэр видел как обстенили крюйсели – это позволяет кораблям так четко сохранять дистанцию. Важно отметить, что учения проводились под всеми обычными парусами, а не только под «боевыми». Зрелище идеального маневра восхитило, и одновременно несколько обеспокоило Хорнблауэра – он засомневался, сможет ли так же безупречно управлять «Атропой», когда ей придет черед присоединиться к флоту.
Маневр закончился, и эскадра, уже на другом галсе, двинулась по синему морю. На рее флагмана вновь появились флажки.
– Общий сигнал, сэр. «Матросам обедать».
– Очень хорошо.
Хорнблауэр почувствовал, как внутри его закипает волнение. Следующий сигнал будет относиться к нему.
– Наши позывные, сэр! «Флагман „Атропе“. Занять позицию в двух кабельтовых с наветренной стороны от меня». – Очень хорошо. Подтвердите.
Все глаза устремились на Хорнблауэра. Испытание приближалось. Надо пройти между фрегатами, пересечь колонну, ставшую теперь наветренной, и привестись к ветру – в нужное время и в нужном месте. И вся эскадра будет наблюдать за маленьким суденышком. Прежде всего, надо оценить, насколько флагман сместится вправо, пока «Атропа» будет приближаться к нему. Но деваться некуда – есть слабое утешение в том, что ты флотский офицер и обязан исполнять приказ.
– Старшина-рулевой! Руль немного влево. Одерживай! Прямо руль! Мистер Джонс! Держите судно на этом курсе!
– Есть, сэр.
Этого можно было и не говорить. Джонс волновался не меньше Хорнблауэра – во всяком случае, его волнение было заметней. Он уже погнал матросов к брасам, чтоб развернуть паруса по ветру. Хорнблауэр посмотрел на вымпел боевого судна, на реи, убедился – они развернуты правильно. Шлюп уже миновал «Менаду», и сейчас проходил мимо «Амфиона». Хорнблауэр видел, как фрегат накренился, идя круто к ветру, и брызги летят из-под его носа. Он оглянулся на флагман, видимый уже целиком – он различал два из трех рядов пушечных портов.
– Немного лево руля! Прямо руль!
Хорнблауэру неприятно было отдавать этот приказ – он хотел бы дойти до флагмана, ни разу не меняя курс. Первое судно наветренной колонны – оно несло контр-адмиральский флаг – было прямо на левом траверзе. Между двумя колоннами четыре кабельтова. «Атропа» должна оказаться с наветренной стороны флагмана, значит, не на равном расстоянии между двумя кораблями. Хорнблауэр мысленно представлял себе неравносторонний треугольник, образованный «Атропой» и двумя флагманами.
– Мистер Джонс! Крюйсель на гитовы.
Теперь у «Атропы» есть запас скорости, которым при необходимости можно будет воспользоваться. Хорнблауэр порадовался, что с самого Детфорда без устали тренировал команду.
– Приготовиться у шкотов крюйселя.