Саманта ждала.
– Так ты не знала?
– Не знала чего? Что он полагал свои встречи со мной подвигом? – Я попыталась изобразить саркастический смешок. – Ему бы побыть в моей шкуре!
– Значит, ты не знала, что его взяли в «Мокси»?
Я вернулась в начало, к «Авторам», колонке с краткой, в несколько строк, характеристикой каждого под черно-белой студийной фотографией. И точно, увидела Брюса, его длинные, до плеч, волосы развевались на ветру, источником которого служил фен или вентилятор. Выглядел он, пришла мне в голову жестокая мысль, как яппи. «Ведущий рубрики «Хорош в постели» Брюс Губерман с этого месяца – штатный сотрудник редакции «Мокси». Писатель из Нью-Джерси Губерман в настоящее время работает над своим первым романом».
– Его первым романом? – вырвалось у меня. Должно быть, я выкрикнула эту цитату. Головы повернулись в мою сторону. На лице Бетси вновь появилась тревога, а Габби начала печатать. – Это же ложь!
– Я не знала, что он пишет роман, – вставила Саманта, которой, без сомнения, очень хотелось сменить тему.
– Да он едва может написать поздравительную открытку, – фыркнула я, возвращаясь к странице 132.
«Я не считал себя поклонником женщин в теле, – прочитала я, – но, встретив К., не устоял перед ее остроумием, ее смехом, ее сверкающими глазами. А с ее телом, решил я, уж как-нибудь сживусь».
– Я ЕГО УБЬЮ!
– Давно бы уже убила и заткнулась, – пробурчала Габби, сдвинув ближе к переносице очки с толстыми, в дюйм, стеклами.
Бетси снова вскочила, руки у меня дрожали, внезапно драже рассыпалось по полу, захрустело под роликами моего стула.
– Мне надо бежать, – бросила я Саманте и отключила связь. – Все в порядке, – успокоила я Бетси.
Она бросила на меня тревожный взгляд, потом ретировалась.
Номер Брюса я набрала правильно лишь с третьей попытки, а когда его ровный, спокойный голос сообщил мне, что в данный момент он не может ответить на мой звонок, я запаниковала и перезвонила Саманте.
– Хорош в постели, это ж надо, – изрекла я. – Я должна позвонить его редактору. Это ложная реклама. Я хочу спросить, проверили ли они его рекомендации? Мне вот никто не звонил.
– В тебе говорит злость, – услышала я в ответ. С тех пор как она начала встречаться со своим инструктором по йоге, ее постоянно тянуло на философию.
– Поклонник женщин в теле. – Я чувствовала, как под веками накапливаются слезы. – Как он мог так со мной поступить?
– Ты прочитала все?
– Только начало.
– Может, и хватит?
– Дальше больше? Саманта вздохнула.
– Ты действительно хочешь знать?
– Нет. Да. Нет. – Я ждала. Саманта ждала. – Да. Скажи мне. Опять вздох.
– Он называет тебя... похожей на Левински.
– В смысле моего тела или умения делать минет? – Я попыталась рассмеяться, но с губ сорвалось сдавленное рыдание.
– И он возвращается и возвращается к твоим... сейчас найду. Твоим «габаритам».
– О Господи!
– Написал, что ты сдобная, – добавила Саманта. – И saftig[1]. Это ведь не ругательство?
– Господи, за все время, пока мы были вместе, он ничего подобного ни разу не сказал.
– Ты его бросила. Он на тебя разозлился.
– Я его не бросала! – воскликнула я. – Мы просто прервали наши отношения! И он согласился, что это хорошая идея!
– А что еще он мог сделать? – спросила Саманта. – Ты говоришь: «Думаю, нам надо какое-то время пожить врозь», и он или соглашается с тобой и уходит, сохраняя хоть какие-то остатки собственного достоинства, или умоляет тебя не покидать его и выглядит жалким. Он выбрал остатки достоинства.
Я пробежалась руками по каштановым, длиной до подбородка, волосам и попыталась прикинуть нанесенный урон. Кто еще видел статью? Кто еще знает, что К. – это я? Брюс показывал статью своим друзьям? Моя сестра видела ее? И/или, не дай Бог, моя мать?
– Я должна бежать, – вновь повторила я Саманте. Положила наушники на стол, встала, оглядела зал новостей редакции «Филадельфия икзэминер»: десятки людей, в основном средних лет, в большинстве белых, работающих на компьютерах или толпящихся у телевизоров, наблюдая, что передает в эфир Си-эн-эн.
– Кто-нибудь знает, где в этом штате я могу достать пистолет? – обратилась я ко всем и к каждому.
– Мы занимаемся серийными убийцами, – первым ответил Ларри, редактор отдела городских новостей, невысокий, бородатый, с вечным недоумением на лице, который все воспринимал абсолютно серьезно. – И я думаю, что законы у нас более чем мягкие.