— Есть. Возьмем среднюю и мелкую. Вот она, на полу. Рядом, правее, в ящике надфили, там же и напильник крупный. Только возьми серый напильник, а не черный.
7
— Поехали в яхт-клуб? — Это я звоню Регише.
Наверное, я был в тот момент, как маленький росточек в пустыне или там в полупустыне: еще немного пекла — и я погибну, хоть капля дождя (вам с сиропом или без?) — и я оживу.
— Попозже. Поедем…
Это был какой-то тропический ливень с сиропом — душа у меня засветилась, запрыгала, затрепетала, я даже не расслышал время, которое она мне назвала, услышал только (вернее, сообразил, что услышал), что она говорит о времени, и переспросил, во сколько мы встретимся. Она сказала «привет» и повесила трубку. «А где? — подумал я. — Где мы встретимся? Что, просто у ее парадной или она говорила, где именно, а я прослушал?» Я решил, что если я выйду из дома минут за десять до встречи и буду ждать ее у парадной, то скорее всего не пропущу ее, и успокоился. Относительно, конечно. Относительно того успокоился, что не пропущу Регишу. А в остальном я напоминал деревце, листья которого трепетали на ветру, но на хорошем ветру, теплом, с холодными, правда, струйками.
А в школе в тот день происходило, вернее, произошло черт-те что.
— Милые мои, сказала наша нежнейшая Алла Георгиевна на классном собрании, — скоро конец учебного года, а у нас по плану два культурных мероприятия. Записали мы их в план давно, а разработок никаких не сделали. Надо назначить дни и ответственных.
Все завопили, как дикари на охоте, и могло сложиться впечатление, что все безумно хотят быть ответственными, на самом деле все было, я бы сказал, несколько наоборот.
— Тише! Тише! Ну, пожалуйста, — говорила Аллушка. На нее нельзя было смотреть без сострадания, неужели она за столько лет не привыкла к тому, что по крайней мере в нашем классе все очень любят повопить. — Дети! («Дети» — это ее любимое слово.) Дети, миленькие мои, ну, не шумите же! — Ноль соображения, что мы девятиклассники.
И именно ей, с ее ангельским характером, мы всегда уступали, хотя замолчать в этом случае было бы элементарной вежливостью при любом педагоге. Не завидую я этому любому другому педагогу. Аллушка, благодарно улыбаясь, сказала:
— Вот. Умницы. Итак, надо провести два вечера в нашем классе. Первый: «Любимые места Пушкина в Петербурге». И второй: «Диско — танец, диско — упражнение, полезное для здоровья».
— Один, — сказал Юлик Саркисян.
— Что «один», Юля? — спросила Алла Георгиевна.
— Надо сделать один нормальный вечер в двух частях.
Ну, шум начался, конечно.
— Тихо! Тише!
— Вечно, Юль, ты со своими странностями.
— Позвольте объясниться, — это Юлик. — Никаких странностей. Все логично, что характерно. В конце концов, мероприятия нет-нет, а срываются. Обидно будет, если одно из них сорвется. А так риск уменьшается вдвое.
— Юлик, — это кто-то из наших умниц-девочек из задних рядов, — если есть риск, то тогда полетят оба мероприятия сразу.
— Попался, Юля, — сказала Рита Шепель.
— И ничего не попался, — сказал я. — Сейчас он вам влепит. — Я знал, что мигом Юлик продумал все ходы вперед.
— Эти мероприятия, а точнее, это одно, объединенное, никогда не сорвется. По крайней мере, с точки зрения — сколько придет народу. На «диско» придут все? Все.
Опять начался гвалт, но уже (я слышал) чисто девчоночий гвалт, они шипели (некоторые), что Юлик недооценивает их любовь к поэзии Пушкина.
— Юлик, — сказала Аллушка. — Ты думаешь, что класс мог бы сорвать такое чудесное мероприятие, как пушкинский вечер?
— Нет, — сказал Юлик. — Я так не думаю. Пришла бы, скажем, половина, и мы бы считали, что все о’кей, народу полно и мероприятие состоялось. А надо, чтобы пришло побольше народу. Все или почти все.
— Противно! — пискнула наша Галочка, самая хорошенькая и самая маленькая в классе, малюсенькая-малюсенькая. — Противно, Саркисян. Нечего с помощью танцев заманивать тех, кто не хочет приходить на вечер великого поэта, понял?
Опять вопли, опять крики, опять глаза Аллушки, глаза раненого оленя, и опять — тишина…
— А ничего худого, — улыбаясь, сказал Юлик, — в этом нет. На ерунду заманивать нехорошо, а на великого Пушкина — очень даже хорошо. Все, кто придет, будут слушать с интересом, я уверен, из-за чего бы они ни пришли. Слушать и понимать.
В конце концов все это надоело, проголосовали, получилось — делать одно мероприятие из двух сразу.