— Искали повод для конфликта? — пришла на ум мне мысль.
— Кто его знает, — повел Лукас-младший плечом, видимо, не желая со мной это обсуждать.
— Тут и дураку ясно, откуда растут ноги.
— Ясно то ясно, вот только опровергнуть их обвинения мы не можем, как и доказать собственную непричастность.
— А что за яд был? Растительного происхождения или магически синтезирован? — переключилась я на более волнующую меня тему.
— При поступлении посланника мы не смогли установить его природу, поэтому лечили общими сыворотками. После его смерти началась суматоха: таргеринцы забрали тело, не позволив нам докопаться до истины. Сама понимаешь, настаивать на разбирательствах мы не могли, не та ситуация. Но могу сказать, что яд весьма необычен. Мне еще не приходилось иметь с таким дело. А повидал я их немало — они были темой моего диплома.
Я предполагала, что задача окажется не из легких, но дело принимало крайне опасный оборот. Не зря Винсент так переживал. Мне и самой было уже не по себе от услышанного.
— Кому нужно противоядие? И зачем?
— Долгие переговоры императоров принесли плоды: таргеринский правитель пошел нам на уступки и готов отпустить министра и простить эти два происшествия, но после выполнения ряда требований. И одним из них является предоставление формулы противоядия на случай очередного покушения.
— Бред. Прости, но другого слова у меня не нашлось. Это их рук дело. Следовательно, и формула у них есть. Ради чего спектакль? — недовольно фыркнула я, вскочив со стула. Усидеть не было больше терпения.
— Согласен. Но не забывай, что они считают нашу сторону виновной в обеих смертях. Не в нашем положении диктовать сейчас условия. Мы и так стоим на пороге войны, — Джордан повысил голос, чтобы умерить мой пыл.
— Политические игры, — протянула я, вспоминая слова Винсента. — Но какой Таргерии от этого прок?
— Понятия не имею. Я и так рассказал тебе больше, чем следовало. Со мной тоже неохотно делятся информацией. Собираю ее по крохам из разных источников.
— А яд таргеринцы передали? — переключилась я на другую тему, намереваясь узнать подробности предстоящей мне задачи.
— Нет.
— У вас остались образцы крови погибшего?
— Нет. Все было изъято, — Лукас покачал головой и плотно сжал губы.
— Джордан, ты издеваешься? Предлагаешь мне сделать неизвестно что, неизвестно из чего? Ткнуть пальцем в небо? Прости, не мой случай, — развела я руками.
— Не горячись, дослушай до конца. Таргеринцы отказались отдать нам яд для исследования, поскольку считают его доказательством нашей вины, но они готовы принять у себя делегацию, которая займется разработкой сыворотки под их контролем.
— Смертники… — сорвалось у меня неожиданно с языка.
Джордан понял, что дело пахнет жареным, поэтому встал из-за стола, подошел ко мне и положил руки на плечи, желая успокоить.
— Эми, не драматизируй. Тебе не придется иметь никаких дел ни с императором, ни с его приближенными, следовательно, и бояться нечего.
— Сколько времени будет дано на разработку сыворотки? — спросила я, оставшись при своем мнении.
— Неделя. Если за это время мы не предоставим противоядия и не докажем его эффективность, вместо нас пришлют другую команду.
— Нас? То есть ты тоже входишь в состав делегации? — мой голос прозвучал выше, чем следовало бы.
— Да. А чему ты так удивляешься?
— И какова твоя миссия там? Контролировать меня, но уже с нашей стороны? — я ощутила, как внутри поднимается новая волна раздражения. Мое самообладание сегодня было хуже некуда.
— Помогать. В ядах и противоядиях я достаточно хорошо разбираюсь, а вот зельевар из меня никудышный. К тому же немного владею боевой магией, — спокойным тоном ответил Лукас-младший и убрал руки.
— Скажи прямо, что у тебя есть своя выгода в этом деле, — не зная, чем себя занять, чтобы хоть немного успокоиться, достала из тумбочки две чашки и принялась готовить кофе.
— Не отрицаю. В свете последних событий на нашу больницу легла тень, и мое назначение оказалось под вопросом. Могут прислать кого-то совершенно чужого, что не в моих интересах. Как видишь, Эми, я предельно честен с тобой. Теперь ты все знаешь и понимаешь серьезность ситуации. Твой ответ? — он сделал упор на последней фразе.