Я говорила ей, что хочу побеседовать с Даней с глазу на глаз, и она поспешила уйти, чтобы не мешать нам.
— Даня! — окликнула я его в коридоре, где все разбирали свои вещи со шкафчиков.
Он обернулся на меня, окинул оценивающим взглядом. Затем отвернулся, закончил с вещами, захлопнул дверцу своего шкафа, закинул на плечо рюкзак и подошёл ко мне. Остановился напротив. Я снова ощутила, что словно тону в глубокой реке, глядя в его карие глаза… Какая-то прямо магия. Вот чем он девчонок порабощает, засранец! Но сегодня я ему не поддамся!
— Привет, — сказал он мне.
— Привет, я… Хочу с тобой поговорить.
Мы замолчали, ожидая, когда галдящие одноклассники освободят коридор, в котором мы останемся одни.
Он подошёл ближе, почти касался меня. Я задрала голову вверх и смотрела в его глаза.
Как ты можешь, Даниил, быть таким гадом?
— Это правда, что Лина ушла из школы из-за тебя? — решилась спросить я, вглядываясь в карие глаза. Дальше тянуть было некуда. Мне нужно было знать. Надеюсь, по мне не видно, что еще полночи я плакала в подушку из-за него… — Ты шантажировал её?
Даня нахмурился и опустил голову. Тяжело задышал.
А я задрожала, чувствуя, как к горлу подступают жгучие слёзы. Стальные прутья словно стягивают грудь, не давая дышать, причиняя невыносимую, почти физическую боль.
Значит, это правда. Его реакция говорила лучше слов, он может уже даже не отвечать.
Значит, ВСЁ правда…
Что тут тогда ещё выяснять? Можно уходить, даже захотелось убежать, но только ватные ноги словно к полу прилипли.
Я нервно сглотнула, заправила прядь волос, выбившуюся из причёски, за ухо и заставила себя сделать шаг.
— Подожди, — остановил меня Даня, опёршись большими ладонями о металл шкафа, поймав меня в капкан своих рук.
— Чего мне ждать? — спросила я, глядя себе под ноги. — Всё ясно и так.
— Лина гадина… — произнёс задумчиво Бодров, который словно искал во мне ответы на свои вопросы.
Да, он верно догадался — мне всё рассказала Лина сама. И то, как он обозвал сейчас девушку, ему очков не прибавило точно. Скорее, снова минусануло.
— Что она тебе сказала? — спросил он.
— Достаточно сказала, чтобы у меня глаза открылись! — заявила я и вскинула подбородок. — Дай пройти.
— Мы не договорили, — жёстко заявил он, даже не думая выпускать меня из капкана. Он не прикасался ко мне, но поднырнуть у него под рукой у меня бы не вышло. Даня, словно сверхчеловек контролировал каждое моё действие, а меня от его тепла, близости, запаха и злости на него буквально начало знобить. Кидало то в жар, то в холод.
— Мне с тобой больше не о чем говорить, — горько ответила я. — Ты, оказывается, у нас профессиональный шантажист. Девушек оскорбляешь направо и налево! Обижаешь их. Мне с таким, как ты, дел больше иметь никаких не хочется.
— Но я же сделал это ради тебя! — начал горячится парень. От него так и пахнуло жаром, силой и яростью, что я невольно вжалась спиной в шкафчики, мечтая пройти сквозь них и оказаться вдали от него. Его мышцы разом напряглись и стали похожи на рельефный камень, даже через форму это было заметно. — Эта дрянь тебя бы в покое не оставила! Или ты забыла, что она тебя едва калекой не сделала? Ты думаешь, она не пошла бы дальше? И в чём я плохой тогда? Что хотел защитить тебя?
— Не надо мне такой защиты, ты слышишь? — ответила я негромко. — Мне не нужно счастья ценой чьего-то другого.
— Ты дура, Кострова? — почти простонал Даня, негромко ударив по ящику возле меня. — Ты меня слышишь вообще? Я для тебя старался. Никак иначе ты бы её не заставила оставить тебя в покое. Какая тебе разница до её жизни? Она бы тебя не пожалела!
Мы оба замолчали. Тяжело дышали и смотрели друг на друга. Даня вдруг придвинулся ближе… Я поняла, чего он хочет — поцеловать меня и ощутить, что я его понимаю, что я всё ещё ему отвечаю. Но я не могу… Я не хочу, чтобы сейчас он меня касался… Только не так.
Однако его губы настырно накрыли мои и мы застыли в каком-то сладко-горьком поцелуе. Точнее, просто он прижался к моим губами своими и сжал руками мою талию, словно просил меня одуматься и не говорить меня всё, что сказать я хотела.
Неимоверным усилием я заставила себя отвернуться и надавить ему на плечи, прерывая этот странный поцелуй.
— Пусти, — сказала я, надавливая на его руки сильнее.
Даня нахмурился и опустил руки. Стоял и смотрел в мои глаза. Смотрел так, словно я ему только что кирпичом по голове съездила.
— Ты сам прекрасно знаешь, что дело не только в шантаже, — сказала я. — Хотя и в нём тоже.