С полминуты я лежала на его груди и плакала, а потом услышала странный звук. За моей спиной загорелся стеклянный купол на подставке, показывая голый стебель цветка с последним опавшим с него лепестком… Я его не видела, и не могла знать, что это значит, но…
Ещё через полминуты заиграла странная, словно волшебная музыка. Свет стал гаснуть…
— Вставай, — шепнула я Дане, поднимаясь на ноги сама и вытирая слёзы. Так прочувствовала момент, что по-настоящему расплакалась. — Снимай маску…
Я помогла ему снять костюм Чудовища и поправила на ощупь его волосы. Теперь Даня остался только в облике Принца.
Мы встали в середине сцены друг напротив друга и приготовились.
— Ты плачешь? — спросил Даня, услышав, что я хлюпаю носом.
— Да.
— Почему?
— Тебя жалко было.
— Но ведь это же сказка…
— Я вжилась в роль.
— Бэмби…
— Не забудь с удивлением осмотреть себя. Ты снова стал человеком.
Свет набрали и мы снова оказались на виду сотен пар глаз.
Даня с удивлением осмотрел и ощупал себя, а потом вернул взгляд на меня.
Я, испугавшись непонятным изменениям, отступила от Чудовища… Точнее, теперь это уже было не Чудовище, а прекрасный Принц. Прекрасный, но мне незнакомый…
— Белль… — сказал он, протягивая ко мне руки. — Это я. Ты меня не узнаешь?
Я с сомнением смотрела на него.
— Это я, Чудовище… — сказал он. — Ты спасла мне жизнь. И я…тоже тебя люблю.
Он так посмотрел на меня, что я узнала его! Это был он, это его глаза!
Я кинулась к нему в объятия, а Принц, подняв мою голову вверх, припал к моим губам.
Поцелуй был самым настоящим. Нежным, страстным, вызвавшим море оваций публики… И не по плану. С Назаром мы не целовались. Было просто объятие, а потом новый вальс в финале.
Он ласкал мои губы, упиваясь процессом, словно позабыв, что мы на сцене. Но нас не прерывали. Все словно наслаждались картиной красивой любви, считая, что так и было задумано. Моё сердце бешено колотилось в груди. Я не понимала, чего хочу больше: дать по башке Дане за кулисами за самодурство или…чтобы этот поцелуй не заканчивался…
Все мои бабочки в животе окончательно взбесились и бились внутри меня с такой силой, что грозили меня унести на своих крылышках, которыми они очень-очень быстро перебирали, создавая щекотку…
Но рано или поздно всему приходит конец, и выбежавшие на сцену слуги и другие персонажи на поклон нас, конечно, заставили прервать поцелуй.
Другие герои встали полукругом, а мы с Даней остались в центре.
— Ну… — сказала я, ощущая, как дрожат мои руки, ноги и голос после столь волнительного поцелуя на глазах у всех. — Теперь снова вальс. Бери меня за талию.
Даня потянул меня за руку и прижал к себе. Крепко. Я покраснела — это очень откровенно для детской сказки… И наших отношений. Но я взяла его руку и подчинилась ему. Он вёл меня по сцене по небольшому кругу. Это было далеко от вальса, но зрителям явно нравилось — они хлопали и кричали “Браво!”.
Затем мы и все остальные герои выстроились в одну линию и пошли на поклон. Мы с Даней в центре, он продолжал сжимать мою ладонь в своей горячей…
Вот и всё. Мы справились!
Школу не подвели.
Но… Что значит этот поцелуй? Что будет с нами дальше?
Моё сердце готово было выпрыгнуть и птичкой улететь к самому солнцу…
71.
— Ребята! Это было потрясающе! — хвалила нас за кулисами Агнесса. — Это было очень здорово. Бодров! Даня, ты… Ты такой молодец! Не подвёл нас.
— Угу, — только и ответил он, не отрывая взгляда от меня.
Когда спектакль кончился, мы переоделись в своё, мне вдруг стало неловко за все эти слова и поцелуи, и я стала прятать от него глаза.
Для меня это была как будто и не игра вовсе. А для него?
— А теперь — все пить чай! — начала нас толкать к выходу Агнесса. — Я хочу вас поблагодарить! Идёмте в мой кабинет.
— Мне надо домой, — обратился Даня к ней, и почему-то поглядывая через плечо на меня. — Меня ждут.
— Конечно-конечно, — закивала вожатая. — Всё понимаю, да. Иди, Даня. Жаль, что ты с нами не сможешь остаться, половину этого успеха заслужил ты! Мэр сказал, что тебе надо идти в актёры! Но… Твоему брату и семье ты сейчас нужен больше. Беги, а мы Назара потом навестим. Держи нас в курсе.
Действительно, за всеми этими хлопотами я совсем забыла о Назаре, а ведь его сейчас должны были уже прооперировать. Наверняка Даня переживает. Какие уж тут чаепития…
Потом я обратила внимание на Лесю. Она была белее простыни. Вот кто переживал за Назара больше всех — Олеся. И как он, дундук такой бессердечный, на замечает любви к нему такой хорошей девчонки? Дундук и есть…