– Держись малыш.
Джонас отклонился назад и ударил меня с такой силой, что кровать с глухим стуком впечаталась в стену.
Я не смогла сдержать крик от пронзившей меня боли, когда его член полностью погрузился в меня. Он ничего на это не сказал, просто удерживал меня на месте. Его руки ласково блуждали по бокам моего тела, успокаивая меня. Джонас склонился надо мной и стал покрывать уголки моих губ, глаза и шею лёгкими поцелуями.
– Теперь всё кончено бабочка, шшш.
Я не понимала, что плачу, пока он целовал слёзы на моих щеках. Это было так не похоже на него, но от этой нежности мои слёзы потекли ещё сильнее.
Джонас держал мою голову в своих руках, продолжая терзать мои губы. Боль ослабла, и моё тело расслабилось.
– Уже лучше?
Я кивнула, соглашаясь, и стала ждать, что за этим последует. Джонас стал двигаться медленно, но его размер всё-таки причинял мне дискомфорт. Он неотрывно смотрел на меня и видимо понял моё состояние. Он почти вышел из меня, но, как-то покрутил своими бёдрами, что я почувствовала, как дискомфорт уходит и во мне начинает зарождаться сладкое чувство.
Я могла чувствовать, как что-то внутри меня растёт, пульсирует, и очень напоминает то чувство, когда он был языком внутри меня. Только это было гораздо лучше.
Я выгнулась под его ногами, а он зубами сильно впился в мой сосок. Горячая, как лава волна, всколыхнулась во мне, и я чуть было не закричала. «Да, я здесь, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста».
Затем Джонас начал двигаться быстрее, всё глубже и глубже погружаясь в меня … Разноцветные звезды, вспыхнули за моими закрытыми глазами, и мне показалась, что моя душа отделяется от тела.
– Открой глаза, – приказал мне Джонас.
Мои глаза тут же распахнулись и уставились прямо на него. Моё лицо вспыхнуло, когда он стал двигаться во мне, но я старалась не терять контакта с его глазами. Что он видит? О чём думает?
Ни одного стона между нами не прозвучало, только хлюпающие звуки и наше неровное дыхание разрывали тишину спальни. Джонас уставился в мои глаза и стал брать меня медленными, размеренными толчками. Я заворожено смотрела в его глаза, не в силах отвести взгляд.
Я заметила, как в глазах Джонаса появился свет и блеск, которых раньше там не было. Означает ли это, что он наслаждался мной? Откуда мне было знать, доволен ли он мной, если он не издал ни звука во время полового акта? Я раньше думала, что секс всегда шумный и потный, но никогда не думала, что мне следует сдерживать себя.
У меня перехватило дыхание, и мысли выскочили из головы, когда Джонас сменил угол проникновения и задел что-то глубоко внутри меня.
Господи, как же это несправедливо! Как он мог ожидать от меня тишины, когда проделывал со мной такие вещи? Джонас опустил голову и снова взял в рот мой опухший сосок, на этот раз, кружа вокруг него языком, прежде чем глубоко засосать его. Боже! Электрические разряды прокатились по моему телу, и я подумала, что моё сердце сейчас остановится. Наверное, Джонас понял меня без слов, и сменил глубокие толчки на короткие и медленные.
– Вот это моя хорошая девочка. Я чувствую, как твоя киска засасывает меня. Вот так, кончи для меня бабочка, отпусти себя.
Как будто ожидая его разрешения, моё тело содрогнулось в самых красивых и невероятных ощущениях. Они были сильнее, острее, чем другие. Всё это чувствовалось так, как будто я погибну в огне.
Я почувствовала вкус крови на своём языке, которая появилась из сильно прикушенной мною губы. Джонас провёл своим языком по капелькам крови, и, слизав их, глубоко проник в мой рот своим языком, продолжая судорожно входить в моё горячее, пульсирующие лоно.
Я видела сквозь пелену удовольствия, как Джонас запрокинул голову и стиснул зубы, как будто испытывал сильную боль. Горячая жидкость с силой ударила внутри меня, и я поняла, что он достиг апогея. Он был так прекрасен в этот момент, что я, залюбовавшись ним, забыла, как дышать.
Моё сердце сжалось от любви и умиления к этому мужчине, который потерялся во мне.
И в этот момент я увидела, что Великий Джонас Харп всё же был уязвим.
Глава 7
Это было наше прекрасное начало, и с тех пор я никогда не сомневалась, что он нашёл во мне нечто большее, чем во всех остальных. Он никогда ничего не говорил об этом, но моё шестое чувство нашёптывало мне, что я важна для Джонаса.
Об этом можно было судить по мелочам. Иногда Джонас прикасался ко мне, как говорится, на ровном месте, как будто он не мог удержать себя. Или он под предлогом, что ему надо надиктовать мне для печати важный документ, уводил в свой кабинет, а там уже брал меня, прижатой к стене или на его столе.
Он никогда не оставался ночевать со мной и даже в наш первый раз, когда я уснула от усталости, проведя много часов занимаясь с ним любовью, я проснулась и не нашла Джонаса на его половине постели. К тому же она была холодна, как будто он ушёл довольно давно.
Сегодня он не появился на работе… как и Рейчел. Это могло означать только одно. Они были вместе. Неужели они сейчас занимаются где-то любовью? Неужели она смогла растопить его ледяное сердце? Неужели она сможет стать женой Джонаса?
Боль в моей душе была невыносима и я чуть не прогнулась под ней. Мне стало трудно дышать, голова закружилась и, как обычно, я не знала, что мне делать.
Когда головокружение прошло, я стала бродить по дому, словно пойманное животное. Плохие мысли и чувство скорого неизбежного расставания с Джонасом вызывали тошноту.
Чёрт с ними обоими! Впервые с тех пор как я влюбилась в него, мне захотелось бросить ему вызов. Я никогда даже не помышляла о неподчинении ему, но теперь мой гнев и обида были настолько сильны, что если я ничего не сделаю, то просто сойду с ума. Меня перестало волновать, что будет дальше. Он первый пропал, так что, то соглашение, что было у нас раньше, является недействительным.
Я схватила сумочку и надела на себя старые джинсы, а ещё короткий топ, который не надевала уже давно. Мне было всё равно, что я надела вещи, которые не были одобрены Джонасом, и направилась к двери.
Я приехала в небольшой ресторанчик недалеко от дома. Мне хотелось выпить бокал красного вина, но из-за ребёнка я не смела рисковать. Вместо этого заказала французский луковый суп и жирный гамбургер с картофелем-фри.
По какой-то причине мой гнев вызвал чувство голода, а может быть ребёнок в моей утробе требовал быть сытым. Ребёнок! Что я буду делать с ребёнком? Меня больше не беспокоило, как сказать о ребёнке этому богатенькому донору спермы: теперь он может сгнить, мне всё равно.
Я взяла хлеб из корзинки, которую мне принёс официант и начала рвать его на мелкие кусочки, представляя при этом, как делаю это с Джонасом и Рейчел. Когда весь хлеб был мною изорван в клочья, я, просто сидела, уткнувшись взглядом на хлебную горку, обдумывая наилучший план действий.