Раскручивая горячую воду в душе до максимума, я поняла, что пройдут века, прежде чем нагреются старые трубы в этом чертовом доме из железистого песчаника. При этом позволить его себе мне удалось только благодаря покойной бабушке. Хотя без розовой ванны я могла бы и обойтись.
На полке зазвонил телефон. Поднимая его, я увидела, что на экране высветилось имя Молли. Она была моей лучшей — и единственной — подругой, той, которую я знала всю жизнь. Она была инь к моему янь, арахисовым маслом моему желе, Джун для Джонни.1 В былые времена я при любой возможности пряталась у нее дома, по крайней мере, до того момента, пока родители не находили меня и не тащили обратно домой.
— Йоу, сучка, — ответила я, и Молли сразу отплатила мне тем же:
— Эй, сучка, наши планы на завтра все еще в силе?
Разумеется. Я же несколько месяцев с нетерпением ждала эту Нью-Йоркскую фестиваль тату и отпросилась с работы в клубе «Ред» на все выходные только для того, чтобы в полной мере насладиться этим событием. Потому что не хотелось уходить впопыхах только для того, чтобы одеться как шлюха и швырять выпивку отчаянным мужикам, которые будут подбивать ко мне клинья, прежде чем их задницы столкнутся с дверью, когда я им откажу.
— Еще бы, сумасшедшая моя. Должна бежать, вода наконец-то нагрелась.
Она посмеялась надо мной, зная, что у меня в запасе около десяти минут, прежде чем горячая вода опять превратится в ледяную.
— Увидимся сегодня вечером, мы с Ашером собираемся прийти в «Ред», чтобы выпить.
Попрощавшись, я попыталась смыть с себя похмелье. Ощущая, будто меня сбил грузовик, а потом еще раз проехался, я тут же осознала, что пора бы уже познакомиться с таким понятием, как «умеренность». Хотя когда твои родители наркоманы, от подобной же судьбы тебя отделяет всего один маленький шажочек.
Пока мылась, я думала о них. Что они хотели сделать со своей жизнью, прежде чем ею завладели наркотики? Любили ли они друг друга? Или остались вместе только потому, что появилась я?
Я знаю о них совсем мало, потому что родители умерли, когда мне было всего восемь, и сразу после этого меня с чемоданами отправили в Нью-Йорк, в Гринвич Виллидж, жить с бабушкой, приемной матерью моей мамы. Она, по сути, оказалась единственным человеком, желающим взять меня под опеку.
Бабушка умерла, когда я была еще подростком. Отказываясь идти в приемную семью после ее смерти, мне удалось избежать системы и с тех пор я живу сама по себе.
***
— Знаешь, а тебе действительно не стоит пить на работе, — надоедала Молли, пока я опрокидывала рюмочку «Джеймсона»2, заботливо купленного мне сидящим в конце бара парнем. Я пожала плечами, наслаждаясь пламенем янтарной жидкости. Безусловно, любимый напиток всегда помогает мне забыться.
— Мне плевать. Пока клиенты покупают мне выпивку, я могу пить. Во всяком случае, так сказал босс. Уверена, что Брента, владельца клуба «Ред», хватит удар, если он увидит какую хрень я вытворяю в девяти случаях из десяти.
— Эль, серьезно. Иногда я за тебя волнуюсь.
Молли наклонилась через стойку и попыталась схватить меня за руку, как будто мы вот-вот прижмемся сердцами, как посреди старого клуба «Рокабили», где воняет мочой. Я отмахнулась от подруги, не имея желания делиться чувствами или публично жаловаться на свою будущую должность в качестве местного бармена-алкоголика в этой дыре, которую Брент называет «бизнесом».
— Молли, у меня все хорошо. Правда.
Хотя произнесла я это невнятно.
Может, я и не была в порядке, но это ничего не значит. В жизни я добилась того, что стала действующей частью общества, и не нуждалась в том, чтобы выслушивать от окружающих, какой являюсь бестолковой. Особенно от обесцвеченной и с пластикой куклы Барби.
Не поймите меня неправильно, я до смерти любила Молли, но она представляла собой все то, чем я отказалась быть, и не в хорошем смысле этого слова. Конечно, я могла бы завязать с алкоголем, но и Молли активно лечилась от венерических болезней, при этом зарабатывая на жизнь стриптизом и принимая большую часть своих клиентов на дому для бонусной поездки верхом почти каждую ночь.
— Как бы там ни было, Эль, я убираюсь отсюда. А ты езжай сегодня на гребаном такси.
Когда я жестом послала ее, Молли уже направилась к выходу. Она, конечно, не увидела этого, так как повернулась ко мне спиной. Я просто терпеть не могла, когда подруга приставала, критикуя творимое мной дерьмо, особенно если стояла возле меня как наглядный пример для неблагополучных.