Лена пропустила мимо ушей шпильку, подняла подбородок и начала. Голос был ровным, а показания отрепетированы на олимпийское золото. И только Талли знал, чего ей это стоило. Они садились друг напротив друга на кровать, закрывали дверь, и Лена заставляла себя рассказывать, стараясь не проваливаться в травмирующие воспоминания. Каждый раз, когда она теряла контроль, Талли брал ее за руку, возвращая в здесь и сейчас. Привычную атмосферу комнаты, тепло родных ладоней, безопасность, которую создавали знакомые стены и его присутствие. С каждым разом она могла пройти чуть дальше. Говорить, не чувствуя металлический привкус, не видя лица обидчика, не вздрагивая от эха прожитой боли. По капле гноем выдавить из памяти ужас и беспомощность, дать ране зарубцеваться и превратиться в еще один шрам, канатом брошенный на линию жизни. Постепенно дрожь уходила, слова давались легче, а голос не падал подстреленной птицей. И вот наступил день, когда она смогла рассказать историю от начала и до конца. Не сорвавшись. А потом уснула, свернувшись калачиком под боком у Талли, который водил пальцами по ее заплаканным щекам и размышлял о дальнейшей судьбе лорда Фергюса. Убивать его Талли передумал. Слишком просто.
В это время Рин присматривал за Сольвейг, которая тоже тяжело отходила от пережитого. Хвала Великой, Фергюса она даже не видела. В себя пришла связанная в комнате и под далекие глухие крики отчаянно пыталась освободиться, пока не уснула под заклинанием. Эту правду они оба могли пережить.
Обри запил и отменил спектакли. Талли долго ругался с ним, а потом просто плюнул и притащил Рина, который наложил на режиссера свое модифицированное протрезвительное заклинание. Выдав хмурому, как разбуженный среди зимы медведь, другу черновик новой пьесы, категорично заявил, что репетиции начинаются прямо сейчас. Роли распределяй, как считаешь нужным. И вообще, мужик ты, друг Обри, или где? Решив на месте доказать свою мужественность, Обри полез драться. После тщетных попыток попасть по юркому, как уж, барду, задыхаясь, упал на скамью и наконец-то раскрыл рукопись. Уходя, Талли оставил актрисам успокоительный сбор, указания как заваривать и сколько раз в день выдавать пациенту. Лена выгребла половину запасов соседки травницы. И на первое время убрала из дома весь алкоголь.
Доставленным тканям для заказа леди Шервин она радовалась, как умноженной на пять тринадцатой зарплате. Им с Сольвейг отчаянно нужно было занятие. Простое и понятное. И девушки с головой погрузились в работу. Чтобы не оставлять их одних Талли со своей арфой и заметками по новой постановке обосновался в мастерской, Лена охотно уступила ему стол. Он периодически отлучался, посмотреть как идут дела у Обри, но никогда надолго. Лена в театре появилась один раз, заверила: с ней и Сольвейг все в порядке, им просто нужно отдохнуть. Обняла непривычно молчаливого Обри, поблагодарила всех за работу и вернулась к шитью. О предательстве Мэдлин в труппе так и не узнали.
Рин притащил Лену к архмастеру как только она отоспалась и выревелась. В комнате, неожиданно обнаружился Бриан, и визит превратился в консилиум. Лену подробно расспросили, о чем она думала, обращаясь к богиням, что чувствовала. И, извини за бестактность, девочка, какой у тебя был день лунного цикла? На последнем вопросе Рин поперхнулся, Бриан невозмутимо похлопал его по спине и поинтересовался, была ли она на тот момент девственницей. Получив требуемую информацию и отпоив чаем уже закашлявшегося магистра, маги попытались ответить на вечные вопросы. Кто виноват? И что делать?
Лена уселась на краешек стола, наслаждаясь чудесным зрелищем. Немного взволнованным, но увлеченным Рином, Брианом, расслабленно откинувшимся на спинку кресла, и архмастером, который наблюдал за обоими учениками, довольно поглаживая белую бороду. Они перебрали все общеизвестные ритуалы, пытаясь определить степень риска с учетом внезапного благоволения высших сил. И очень настойчиво попросили воздержаться от обращений за наказанием, по крайней мере, пока она не пройдет посвящение. Переквалифицироваться в жрицы Лена не собиралась, потому согласилась, уговорив Гелена обучить всему, что знает. Пригодится. Уходя, Бриан сказал ей и Рину готовиться к даче показаний. Официальные уведомления о вызове в королевский суд они получили несколько дней спустя.
Вскоре леди Дрисколл, прислала слугу с приглашением. Похоже, возможные обвинения в давлении на свидетеля ее не волновали. Лена смеялась долго. И, разумеется, согласилась. В этой игре каждый козырь был на счету. Пока Рин ждал, хозяйка дома уговаривала ее отказаться от обвинений, суля щедрое вознаграждение и родительское благословение на брак с лордом Оуэном. Получив вежливый отказ, иссушенная горем женщина отвернулась к окну, не прощаясь, давала понять: встреча окончена.