— Сейчас она все сделает. — Гек опустился на колени рядом с девочкой, заслонив ее своей грудью. Руки его были подняты. Голос звучал спокойно. — Все в порядке. — Он обращался к полицейскому. — Давайте сохранять спокойствие.
— Отойди отсюда! — Коп спокойствие не сохранял. Он был на взводе, готовый нажать на спусковой крючок сразу же, как только цель будет в поле зрения. — Уйди с дороги, твою мать!
— Ее зовут Келли, — сказал Гек, — Келли Уилсон.
— С дороги, ублюдок!
Чарли не смотрела на мужчин. Она смотрела на оружие. Револьвер и дробовик. Дробовик и револьвер.
По ее телу прошла волна онемения — не раз испытанное ощущение.
— Шевелись! — кричал полицейский. Он дернул дробовик в сторону, потом в другую, пытаясь обойти Гека. — Уйди с дороги, твою мать!
— Нет. — Гек так и стоял на коленях спиной к Келли. Руки подняты. — Не надо, друг. Ей всего шестнадцать. Ты же не хочешь убить…
— Вали отсюда! — Страх полицейского электричеством искрил в воздухе. — На пол, быстро!
— Хватит, друг. — Гек двигался вместе с дулом дробовика, блокируя направление выстрела. — Она не пытается никого убить, только себя.
Девочка открыла рот. Чарли не слышала, что она сказала, но, очевидно, коп расслышал.
— Ты слышал эту суку?! — заорал он. — Или пусть она застрелится, или ты вали на хер с дороги!
— Пожалуйста, — прошептала миссис Пинкман. Чарли уже и забыла о ней. Жена директора обхватила руками голову и закрыла глаза, чтобы не видеть происходящее. — Пожалуйста, прекратите.
— Келли, — спокойно сказал Гек. Он протянул руку назад ладонью вверх: — Келли, дай мне пистолет, дорогая. Не надо этого делать. — Он подождал несколько секунд и добавил: — Келли. Посмотри на меня.
Девочка медленно подняла глаза. Рот ее был приоткрыт. Взгляд остекленел.
— Главный коридор! Главный коридор! — Еще один полицейский пробежал мимо Чарли. Он опустился на одно колено, проехавшись по полу, держа свой «Глок» обеими руками и выкрикнув: — Оружие на пол!
— Пожалуйста, Господи, — миссис Пинкман рыдала, закрыв лицо руками, — прости этот грех.
— Келли, — повторил Гек, — отдай мне пистолет. Не надо больше жертв.
— На пол! — заорал второй полицейский. Его голос срывался на визг. Чарли видела его напряженный палец на спусковом крючке. — На пол быстро!
— Келли, — голос Гека стал тверже, как у рассерженного родителя. — Больше я просить не буду. Сейчас же отдай мне пистолет. — Он тряхнул протянутой рукой для убедительности. — Я серьезно.
Келли Уилсон закивала. Чарли видела, как глаза девушки постепенно фокусируются, по мере того как до нее доходят слова Гека. Кто-то наконец сказал ей, что делать, показал выход из ситуации. Ее плечи расслабились. Губы сомкнулись. Она несколько раз моргнула. Чарли интуитивно понимала, что сейчас чувствует девочка. Сначала время остановилось, а потом кто-то нашел ключ, чтобы снова завести его.
Келли медленно двинулась, чтобы положить револьвер в руку Гека. Но полицейский все равно нажал на спусковой крючок.
Глава вторая
Чарли видела, как левое плечо Гека дернулось, когда пуля прошла сквозь руку. Его ноздри раздулись. Губы разомкнулись, он сделал вдох. Кровь красным ирисом расползлась по ткани рубашки.
Кто-то прошептал:
— О господи.
— Все нормально, — сказал Гек полицейскому, который его ранил. — Можешь убрать оружие, хорошо?
Коп едва удерживал пистолет в трясущихся руках.
— Роджерс, уберите свое оружие, — повторил Гек, — и возьмите этот револьвер.
Мимо Чарли побежала толпа полицейских: она их скорее почувствовала, чем увидела. Воздух вокруг них закрутился: так в комиксах линии и облачка пыли обозначают движение.
Потом врач «Скорой помощи» крепко держал Чарли за локоть. Потом кто-то светил фонариком ей в глаза, спрашивал, не пострадала ли она, проверял, находится ли она в состоянии шока, предлагал поехать в больницу.
— Нет, — сказала миссис Пинкман. Ее тоже осматривал врач на предмет травм. Ее красная блузка была пропитана кровью. — Пожалуйста. Я в порядке.
Никто не суетился около мистера Пинкмана. Или около девочки.
Чарли посмотрела на свои ладони. Кончики пальцев дрожали. Постепенно она начала дрожать всем телом и почувствовала, будто стоит в дюйме от самой себя и каждый ее вдох — это отклик другого вдоха, сделанного мгновением раньше.
Миссис Пинкман протянула руку к щеке Чарли. Вытерла ей слезы большим пальцем. Глубокие морщины на лице женщины были наполнены болью. Будь это кто угодно другой, Чарли отстранилась бы, но это была миссис Пинкман, и она склонилась в ее теплые объятия.