Девочка наверняка все еще лежит в холодном школьном коридоре — по крайней мере ее тело там, вместе с телом мистера Пинкмана. Оба они по-прежнему мертвы. По-прежнему лежат неприкрытые и беззащитные на виду у снующих туда-сюда людей. Так бывает в случаях насильственной смерти. Никто никого не трогает, даже ребенка, даже любимого тренера, пока каждый дюйм места не будет сфотографирован, каталогизирован, измерен, зарисован и исследован.
Чарли открыла глаза.
Все это было так грустно и так знакомо: картинки, которые не выкинешь из головы, ужас, в котором ее сознание увязало снова и снова, как буксующие на гравии колеса.
Она дышала ртом. В носу пульсировала боль. Врач «Скорой помощи» сказал, что нос не сломан, но Чарли никому не верила. Даже когда ей зашивали голову, копы наперебой заявляли то же, что потом написали в своих рапортах: Чарли вела себя агрессивно, сама ударилась о локоть Грега и, оступившись, раздавила телефон.
Телефон Гека.
Мистер Гекльберри несколько раз повторил копам, что ему принадлежит и телефон, и все записи в нем. Он даже показал им экран, чтобы было видно, как он стирает видео.
В тот момент, когда это происходило, качать головой было слишком больно, но сейчас Чарли это сделала. Копы выстрелили в безоружного Гека, и он все равно встал на их сторону. Она привыкла, что люди в погонах именно так и делают. Несмотря ни на что, эти ребята всегда, всегда покрывают друг друга.
Открылась дверь. Вошел Иона. В каждой руке он держал по складному стулу. Он подмигнул Чарли, потому что теперь, в качестве задержанной, она ему больше нравилась. Он был садистом еще в школе. Полицейская форма просто это легализовала.
— Позовите моего отца, — сказала она, повторив ту же фразу, что говорила каждый раз, когда кто-то входил в помещение.
Иона снова подмигнул ей, поставив стулья с двух сторон от стола.
— У меня есть право на адвоката.
— Я только что говорил с ним, — это сказал уже не Иона, а Бен Бернард, помощник окружного прокурора. Он едва глянул на Чарли, бросил папку на стол и сел. — Снимите с нее наручники.
— Может, ее поводком к столу привязать? — спросил Иона.
Бен ослабил галстук. Поднял глаза на Иону.
— Я сказал, сними свои сраные наручники с моей жены. Быстро.
Бен повысил голос, но не закричал. Он никогда не кричал: по крайней мере за восемнадцать лет знакомства Чарли ни разу этого не слышала.
Иона покрутил связку ключей на пальце, демонстрируя, что сам будет решать, что и когда ему делать. Он расстегнул наручники и грубо сдернул их, но зря старался: Чарли даже не было больно, потому что она уже ничего не чувствовала.
Хлопнув дверью, Иона вышел из комнаты.
Чарли слушала, как этот хлопок эхом отражается от бетонных стен. Она так и сидела на полу. Она ждала, что Бен как-то пошутит, скажет «не позволю сажать Бейби в угол», но у Бена были два трупа в средней школе, задержанная убийца-подросток с суицидальными наклонностями и жена, сидящая в углу вся в крови, поэтому ей пришлось довольствоваться тем, что он кивком головы указал ей сесть на стул напротив.
— Келли в порядке? — спросила она.
— За ней наблюдают, чтобы она не покончила с собой. Две женщины-полицейские, круглосуточно.
— Ей шестнадцать, — напомнила Чарли, хотя оба они знали, что дело Келли Уилсон не будут рассматривать в суде для несовершеннолетних. Девочку могло спасти только то, что к несовершеннолетним больше не применяли смертную казнь. — К ней должны допустить родителей, если она попросит: это приравнивается к вызову адвоката.
— Зависит от судьи.
— Ты же знаешь, папа добьется, чтобы ее перевели. — Чарли знала, что отец — единственный адвокат в городе, который возьмется за это дело.
Свет потолочных ламп блеснул в очках Бена, когда он снова кивком призвал ее сесть на стул.
Чарли встала, опираясь на стену. Закрыла глаза от накатившего головокружения.
— Тебе нужна медицинская помощь? — спросил Бен.
— Мне уже предлагали. — Чарли не хотела ехать в больницу. Может, это и сотрясение. Но ходить-то получается, если зацепиться за что-то устойчивое. — Все нормально.
Он ничего не сказал, но по комнате прокатилось его немое «конечно, все нормально, у тебя всегда все нормально».
— Видишь? — Она касалась стены кончиками пальцев, балансируя, как канатоходец.
Бен не поднимал глаза. Он поправил очки. Открыл папку на столе. В папке лежал одинокий бланк. Чарли не смогла сфокусировать взгляд и прочесть, что там написано, даже когда он начал заполнять строчки своим крупным почерком.