— Шериф пришлет машину, — сообщила Саманта. — То есть папа собирается его об этом попросить.
Гамма недоверчиво посмотрела на нее. Шериф не был большим другом Куиннов.
— Тебе надо помыть руки перед ужином.
Саманта знала, что пытаться продолжать разговор бессмысленно. Иначе мать найдет отвертку, разберет телефон и начнет объяснять, как работает электрическая схема: такое уже много раз бывало с самой разной домашней техникой. Гамма была единственной мамой на весь квартал, которая сама меняла масло в своей машине.
Только они больше не жили ни в каком квартале.
Саманта споткнулась о коробку в коридоре. Она обхватила пальцы ноги и сжала их, словно могла выдавить из них боль. Оставшийся путь до ванной комнаты она прихрамывала. В коридоре она встретилась с сестрой. Шарлотта ткнула ее кулаком в плечо, потому что Шарлотта всегда так делала.
Эта засранка закрыла дверь, и Саманта не сразу нашла вход в ванную. Низкий унитаз был установлен еще тогда, когда люди были ниже ростом. Душ представлял собой пластиковую загородку в углу с растущей по стыкам черной плесенью. В раковине лежал молоток. В том месте раковины, куда этот молоток обычно кидали, виднелся черный чугун. Гамма разгадала эту загадку. Кран был таким старым и ржавым, что для того, чтобы из него не капало, нужно было ударить по вентилю молотком.
— На выходных починю. — Гамма наметила себе это дело как награду в конце недели, которая обещала быть трудной.
Шарлотта, как обычно, развела в крошечной ванной грязь. Налила воды на пол и забрызгала зеркало. Даже на сиденье унитаза была вода. Саманта потянулась было за висевшим на стене рулоном бумажных полотенец, но передумала. Это жилище изначально было не более чем временным вариантом, а после слов отца о том, что он пошлет шерифа, потому что, по сути, этот дом тоже могут поджечь, уборка показалась ей пустой тратой времени.
— Ужин готов! — позвала Гамма из кухни.
Саманта плеснула воды на лицо. В волосах чувствовался песок. Ноги и руки были покрыты красноватыми полосами там, где глинистая пыль смешалась с потом. Ей хотелось залезть в горячую ванну, но в доме была только одна ванна, на гнутых ножках, с темным ржавым кругом на том краю, где предыдущий жилец годами смывал грязь со своего тела. Даже Шарлотта не стала бы лезть в эту ванну, а она была той еще свиньей.
— Здесь слишком грустно, — сказала тогда ее сестра, медленно пятясь из ванной комнаты на втором этаже.
Ванная была не единственным местом, удручавшим Шарлотту. Жуткий сырой подвал. Пугающий чердак с летучими мышами. Скрипучие двери гардероба. Спальня, в которой умер старый фермер.
Фотография старого фермера лежала в нижнем ящике гардероба. Они нашли ее сегодня утром, когда делали вид, что убираются. И ни одна из них не решилась взять ее в руки. В унылом круглом лице холостяка-фермера им виделось что-то зловещее, хотя это была обычная деревенская сценка эпохи Великой депрессии с трактором и мулом. Саманту бросало в дрожь от вида его желтых зубов, хотя как вообще что-то могло быть желтым на черно-белой фотографии?
— Сэм? — Гамма стояла в дверях ванной, глядя на их общее отражение в зеркале.
Их никогда не принимали за сестер, но внешнее сходство матери и дочери было очевидно. Та же уверенная линия подбородка и высокие скулы, тот же изгиб бровей, который многие считали надменным. Гамма не была красавицей, но внешность ее была яркой: темные, почти черные волосы и светло-голубые глаза, в которых начинали плясать искорки, когда ее что-то забавляло. Саманта была достаточно взрослой, чтобы помнить, что раньше мать воспринимала жизнь гораздо менее серьезно.
— Ты зря льешь воду, — сказала Гамма.
Саманта ударила по крану молотком и бросила его в раковину. Она услышала, как к дому подъезжает машина. Видимо, это человек от шерифа, что странно, поскольку Расти редко делал то, что обещал.
Гамма стояла позади нее.
— Все еще грустишь по поводу Питера?
Мальчик, чья кожаная куртка сгорела в пожаре. Мальчик, который написал Саманте любовное письмо, но больше не смотрел ей в глаза, когда они сталкивались в школьном коридоре.
— Ты симпатичная. Ты знаешь об этом?
Саманта увидела в зеркале, как ее щеки покраснели.
— Симпатичнее, чем я когда-либо была. — Гамма провела рукой по волосам Саманты. — Жалко, что мама умерла, не увидев тебя.
Гамма редко говорила о своих родителях. Как Саманта поняла, они так и не простили Гамме, что она, поступив в колледж, уехала из дома.
— Бабушка — какой она была?
Гамма улыбнулась: губы неловко растянулись в непривычном для ее мимики движении.