С чего она взяла, что я стану ей хоть что-то рассказывать? Как будто учителя хотят во всё сунуть свой нос под предлогом помощи. Ни черта я ей не расскажу.
— Хорошо.
— Я не шучу. Я…я тоже была в таком положении, — мягко сказала она. — Я знаю, каково это.
Ладно. Я почувствовала себя слегка виноватой за свои предыдущие мысли. Может быть, миссис Дженнер не заботили сплетни. Может она действительно переживала о том, что со мной происходит. Мне не понравилось, к чему вел этот разговор. Я подумала, что он становится слишком личным, потому и попыталась отшутиться.
— Миссис Дженнер! — воскликнула я. — Вы тоже отсидели в колонии?
Она решительно взглянула на меня.
— Ты знаешь, о чём я, Кейденс. Меня дразнили, как и тебя, — сказала она.
— Почему?
— Хочешь обсудить это здесь? Посреди класса? — спросила она.
Я покачала головой. Нет, не хочу.
— Когда-нибудь я расскажу тебе, — произнесла она. — Когда ты захочешь поговорить. А теперь собирай вещи. Вот-вот прозвенит звонок.
***
Я стояла у его двери перед обедом, напрягая слух, чтобы услышать ритмичные удары, пульсирующие низко и ровно из его ноутбука. Песня была расслабляющей и монотонной, недооцененная изысканность, и я подумала, что должна бы вести с кем-нибудь интеллектуальный разговор, пока она играет. Я бы хотела, чтобы этот разговор был с мистером Коннели, но 59% моего теста по математике предполагали совсем иной разговор.
— Кейденс, для таких учеников, как ты, есть специальные классы.
— Что?
— Ты должна быть в спецклассе по математике.
— Я не понимаю.
— Вот именно.
Я подумывала уйти. Я очень сильно нервничала, находясь рядом с мистером Коннели после того инцидента с влажными салфетками. И до сих пор не могла понять, что он делал. С того инцидента он был таким отдаленным и недоступным, как и в течение тех недель, что последовали за ланчем из «Мо». Вперед и назад. Вперед и назад. Из-за него у меня начинала болеть голова.
В любом случае, мне нужна была помощь. Я не могла завалить математику. Мне нужно окончить школу, так что я зашла в класс, пока не струсила. Он поднял глаза от кучи бумаг перед собой, безмятежно бросив карандаш на стол. Словно всё, над чем он работал, внезапно перестало иметь значение.
— Что случилось, Кейденс?
— Это же очевидно, я ничего не понимаю, — сказала я, со шлепком бросив свой тест перед ним. — Хотя, я не глупая. В смысле, только то, что я не понимаю производные не значит, что я чёртова идиотка.
Я переступила с ноги на ногу и низко опустила голову, нервно кусая нижнюю губу.
— Никто и не говорит, что ты идиотка, — ответил мистер Коннели, выключая музыку.
Я подняла глаза и увидела лёгкую усмешку на его губах. Рада, что он находит меня забавной.
— Ну, 59% конечно заставляют выглядеть глупо, — сказала я нехотя.
— Мы это улучшим, — ответил он.
— Как?
— Я начинаю вести дополнительные занятия со следующей недели после школы по вторникам и четвергам, — сказал он.
Я сильнее прикусила нижнюю губу. Как мне остаться после школы? Мне не доехать до дома, а просить родителей забирать меня я не собиралась. И в любом случае, они оба работают и не смогут.
Я покачала головой и пожала плечами.
— Ну что ж. — И снова непрошенные слёзы. У меня просто дар выпускать эмоции из-под контроля рядом с этим парнем.
— И что это значит?
— Я не могу оставаться после школы. Мне не на чем потом добираться домой, — моя нижняя губа задрожала.
— Хмм, — он повернулся на своем стуле и почесал щёку. — Ну, ты не можешь завалить матанализ, или не сможешь выпуститься. А я полагаю, что ты хочешь окончить школу и убраться отсюда к чертям, — он выжидающе посмотрел на меня.
Я кивнула, борясь со слезами. Я подумала об игре в футбол Оливера в эти выходные, и о том, какой скучной она будет. Вот оно. Кажется, сработало. Я ощутила, как мои глаза высохли.
— Не переживай, Кейденс, — сказал мистер Коннели. — Я что-нибудь придумаю.
— Как?
— Не беспокойся об этом. Просто оставь это мне, — ответил он, а потом отхлебнул апельсинной газировки.
Я улыбнулась. — Не видела никого старше одиннадцати, кто бы пил апельсиновую газировку.
— Что ж, мои друзья в колледже задавали мне жару из-за этого, — ответил он. — Оказывается, в колледже ты должен пить латте со льдом. Вот что ты должен делать.
— Приму во внимание, — сказала я.
Мистер Коннели откашлялся и посмотрел на бумаги, лежавшие на его столе. Я воспринял это как сигнал к тому, чтобы уйти. Я обернулась и замерла от его слов.
— У меня есть кое-что для тебя, — сказал он.
— Правда? — спросила я, снова поворачиваясь к нему. Он рылся в своей сумке.
— Ага. Просто дай мне секунду найти его…
Я нервно стояла, дергая пуговицы на своей рубашке. Моё девичье сердце и разум думали, что это мог бы быть цветок или коробка конфет. Да, я была идиоткой, ясно?
— И вот он, — сказал он, и достал CD-диск. Он протянул его мне. — Помню, ты сказала, что у тебя нет доступа к интернету. Подумал, что ты, возможно, захочешь послушать «Полночь в Совершенном мире», раз уж тебе было так любопытно.
Я вспыхнула, опустив голову так, чтобы он не заметил. Это было гораздо лучше цветов и шоколада.
— Я уже, — прошептала я. — В компьютерном классе.
Не нужно было говорить ему этого, но мне хотелось. Хотела увидеть его реакцию.
— Что? В то время, когда должна была работать? — вопрос вышел, как кокетливое наставление. Именно такой реакции мне и хотелось.
Я покачала головой. — Сначала я доделала задание, — я подняла глаза на мистера Коннели.
— И что ты подумала? — спросил он.
— Я подумала, что она…совершенна.
От его взгляда я почувствовала себя неуютно и чрезвычайно взволнованно. Я хотела знать, о чем он думал, но не смела спросить. Это прозвучало бы крайне лично и недопустимо.
— Хочешь оставить себе диск на какое-то время? — спросил он.
— Вы не будете по нему скучать?
Он покачал головой. — У меня есть айпод.
— Хорошо. Спасибо, — ответила я и бережно положила диск в сумку. — Кого вы слушали, когда я вошла?
— DJ Premier, — ответил он.
— Ещё один ди-джей?
— Ну да.
— И как называется песня?
— «Учи детей», — ответил он с ухмылкой.
— Да вы прикалываетесь.
Мистер Коннели усмехнулся. — Вовсе нет. Песня называется «Учи детей».
— И? Для вас это как вдохновение, пока вы планируете, как провести уроки?
Он слегка наклонил голову набок, рассматривая меня. — Ты забавная. И да, может это и есть вдохновение.
Клянусь, его глаза прожигали дыры в моём лице. Он был таким…напряженным. Но спокойный, стабильный вид напряжения, если такое вообще возможно. Я неловко стояла, ожидая, когда он меня отпустит.
— Тебе пора на обед, Кейденс, — сказал он, на его губах играла слабая улыбка.
— Пора?
— Мммм.
— Ладно, — я повернулась, чтобы уйти.
— Увидимся завтра.
— Мммм, — всё, что я смогла ответить.
***
После ужина зазвонил телефон, Оливер поднял трубку.
— Резиденция Миллеров, — произнес он, а потом замолчал, вежливо слушая человека на другом конце. Он посмотрел на меня и усмехнулся. — Подождите минутку, сэр, — ответил он и позвал папу.
Папа взял трубку, а Оливер подсел ко мне, ухмылка расползлась по его лицу.
— Что? — рявкнула я.
— Сегодня у тебя были неприятности? — спросил он.
— Нет.
— Тогда зачем звонит твой учитель по математике?
Моё сердце рухнуло на пол. Зачем мистер Коннели звонил мне домой? А потом я вспомнила наш недавний разговор. Дополнительные занятия! О Боже! Я ни за что не покажу родителям оценку за тест!
Я поспешила к папе, крутясь вокруг него, словно раздражающий комар.
— Я понимаю, — ответил папа, пытаясь прогнать меня. — Нет, нет. Я рад, что вы позвонили.
Правда ли?
— Мы что-нибудь придумаем, — продолжил папа. — В четверг она будет. Большое спасибо за ваш звонок, мистер Коннели. Берегите себя, — и папа повесил трубку.
Я прыгала с ноги на ногу, умирая от желания покончить с этим. Моё наказание за сокрытие моей ужасной оценки от родителей. Что они заберут у меня следующим? У меня оставался только мобильник. Разумеется, они не заставят меня с ним расстаться. Они используют его, чтобы отслеживать каждое моё движение, звонят мне беспрестанно, проверяя, что точно знают, чем я занималась.