— Эй! Просто подожди минуту! Я справлюсь, — я не верила ни единому своему слову.
— Тебе ничего не нужно делать. Просто расслабься. Вот и всё, — ответила Эвери. — Мне нужно идти. Я у Гэвина.
— Передавай ему привет.
— Нет, — а потом на линии повисла мёртвая тишина.
Я повесила трубку и заперлась в своей комнате. Я оставалась там всю ночь, за исключением походов в ванную. Я вела себя нелепо и по-детски, но я боялась. И мне было страшно все выходные, пока Эвери не написала мне, что она была дома. Был вечер субботы, и она посвящала меня в подробности наших занятий во время этой фальшивой ночевки. Вместо ответной смски я просто позвонила ей.
— И как я должна запомнить всю эту чушь? — наехала я на нее.
— Не так уж там и много. И в любом случае, это не важно. Не то, чтобы моя мама станет расспрашивать тебя завтра в церкви. Мы даже не сидим рядом с вами.
— Ну, ладно, не важно. Я думаю, что раз уж ты провела ночь у меня, то это я могла бы придумать всю ерунду, которой мы занимались, чтобы хотя бы запомнить это.
Эвери захихикала, — Знаешь, Кейденс, ты словно «Американская Кукла» (марка американских игрушечных кукол).
— Заткнись, Эвери.
— Нет, серьёзно. Как звали ту, что со светлыми волосами? Кристен? Кирстен? Да как, блин, её звали?
— Я не «Американская Кукла»! — прокричала я в телефон.
— Ты настолько «Американская кукла», и поэтому ты мне и нравишься.
— Поцелуй меня в зад, Эвери. Я не «Американская кукла», и не знаю, смогу ли снова это сделать.
— О чём ты? Следующая фальшивая ночевка твоя. Ты должна быть очень взволнована.
— Но это не так, потому что мне некуда идти и нечем заняться!
— А как насчет рожка с мороженым? Ты говорила мне о том, что хочешь съездить за мороженым.
— Ты такая стерва.
Эвери рассмеялась. Я не могла удержаться и тоже рассмеялась.
— Если хочешь, то это может быть настоящая ночевка. Может, вместе поедим мороженное? — спросила Эвери.
Должно быть, она решила, что я совсем убогая. У меня не было парня, с которым можно было бы встретиться, никаких хитрых планов, никаких друзей, с которыми можно было бы пойти куда-нибудь, например, на вечеринку. О Господи. Я осознала, что я и впрямь была «Американской Куклой». И я ненавидела это. Жутко ненавидела.
— Следующая тоже твоя, — ответила я. — Мне нечего делать. Просто снова сходи к Гэвину.
— Кейденс? Перестань себя жалеть. У нас будет настоящая ночёвка, так что ты сможешь выбраться из дома. Это пустяки. Ладно?
— Ладно.
— И я думаю, что ты лишь отчасти «Американская кукла», — продолжила Эвери.
— Пофиг. И ты это уже говорила, — пробубнила я. — И в любом случае, это правда.
Следующие десять минут Эвери расписывала мне, почему хорошо быть отчасти «Американской куклой». Я вежливо слушала. А когда мы распрощались, мои мысли тут же вернулись к мистеру Коннели и тому, считал ли он меня «Американской куклой». А потом я задумалась, с чего бы ему вообще знать об этом.
Я вспомнила о диске, что он одолжил мне. Теперь у меня появился вечерний ритуал, я слушала перед сном «Полночь в Совершенном мире». Я проверила время. Ещё рано, но так как заняться мне больше было нечем, я нажала PLAY на стерео и забралась под покрывало. Я знала, это было неправильно, но я представляла себе, как мистер Коннели лежит рядом со мной в постели и крепко обнимает меня, пока мы пытаемся разобрать разные части песни. А потом он шепчет мне на ушко, что это идеальная песня, чтобы слушать её идеальной ночью рядом с идеальным человеком. Я поверила ему только наполовину. Это была прекрасная песня. И это может быть идеальная ночь. Но я была далеко не идеальным человеком.
***
— Где все? — спросила я, заглянув в дверной проём во вторник днём.
— Сегодня я не провожу дополнительные занятия. Мне нужно к врачу, — ответил мистер Коннели. — Ты забыла?
— Оох, точно, — произнесла я. Моё сердце наполнилось неожиданным волнением. Два часа! Для самой себя! Папе не нужно было знать, что занятия отменили. Папе не нужно было знать, что сеанс отменен. У меня чуть слюнки не потекли при мысли о неконтролируемом времени для себя. Куда бы мне пойти? В торговый центр? Может, в кино? Может, я просто покатаюсь по округе, никуда конкретно не направляясь, просто ощущая счастье свободы, пусть и на короткий промежуток времени.
— О чем ты думаешь, Кейденс? — спросил мистер Коннели.
Я покачала головой.
— Хорошая попытка, — ответил он.
На моём лице расплылась широченная ухмылка.
— У меня есть два часа, — выдохнула я, мои глаза были широко распахнуты и светились от волнения. Как будто была я на седьмом небе, в слишком хорошей, чтобы быть правдой, удивительной, бредовой мечте.
— Для чего? — спросил мистер Коннели.
Я покачала головой.
— Это не имеет значения. Не важно, что я буду делать, пока я могу это делать. Два часа!
— Кейденс, думаю, умнее будет тебе поехать домой, — ответил мистер Коннели.
Я посмотрела на него так, будто он предал меня.
— Нет.
— Если твой папа узнает, что сегодня не было дополнительных занятий, а ты не дома, дела сразу пойдут плохо, — добавил мистер Коннели.
Я тут же рассердилась.
— Вы понимаете, что у меня совсем нет свободы? Мои родители следят за мной как ястребы, боясь, что я опять попаду в плохую компанию и ограблю ещё один магазин. Это, наверное, единственное время в году, когда я смогу куда-то пойти или сделать что-то, о чем они ничего не будут знать. Я не упущу такой шанс. — Это было абсолютное вранье, но ему уж точно не нужно было знать о моём соглашении с Эвери. И в любом случае, мне не нужно, чтобы сейчас он был моим учителем. Мне нужно, чтобы он был моим сторонником.
Мистер Коннели устало улыбнулся.
— Просто мне бы не хотелось, чтобы ты потеряла свои права. — А потом добавил более тихим голосом. — Будет жаль, если я не увижу тебя в четверг после школы.
Я была в шоке. Я не могла поверить, что он это сказал. Почему ему будет жаль не увидеть меня в четверг?
Он повернулся ко мне спиной и продолжил собирать сумку. Он перекинул ремень через плечо, а потом закрыл и запер шкафчики своего стола. Я замешкалась в дверном проёме, ожидая, когда он взглянет на меня. Он поправлял свою сумку, глядя куда угодно, только не на меня. Я осмелела.
— Почему? — спросила я.
— Что почему?
— Почему вам будет жаль, если меня не будет на занятиях в четверг? — Я поверить не могла собственной решительности.
Мистер Коннели посмотрел прямо мне в глаза. А потом его глаза переместились на место над моей головой. — Потому что у тебя плохо с математикой. А мне хочется увидеть твои успехи.
Я выдохнула. Такое ощущение, словно колесо проткнул толстый, неумолимый гвоздь, и оно быстро сдувалось.
Но он не смотрел мне в глаза, — продолжал твердить мой разум. Не отчаивайся. Он не смотрел тебе в глаза.
— Куда ты планируешь пойти? — спросил мистер Коннели, подходя прямо ко мне.
— Не знаю, — ответила я, пытаясь скрыть разочарование. Не важно, что говорил мне разум. Не важно, что мистер Коннели не мог смотреть мне в глаза, когда, очевидно, лгал мне. Мне хотелось услышать правду. — Может, в кино.
Мистер Коннели проверил свои наручные часы.
— Мало времени.
Я кивнула.
— Тогда в торговый центр.
Он сгримасничал.
— Почему все хотят туда?
— Вам не понять, — ответила я. — Подростковая фишка.
Он усмехнулся.
— Я тоже был подростком, когда-то...
Я пожала плечами.
— Тебе понравился тот диск, который я тебе одолжил?
— Ага. Мне, наверное, стоит его вам вернуть, да? — я нервно усмехнулась. Этот диск лежал у меня уже несколько недель, и я не планировала возвращать его. Мне не хотелось.
— Можешь держать его у себя столько, сколько хочешь.
— Правда?
— Да. И если он тебе понравился, то есть музыкальный магазинчик на Розвелл Роуд, который продает, целую кучу таких дисков. Он меньше, чем в пяти минутах отсюда. Можешь поехать туда и послушать записи. Совершенно другой опыт. Может, тебе понравится. И это будет чертовски лучше траты времени в торговом центре, — предложил он.
— Какие ещё записи? — спросила я, поддразнивая.
Мистер Коннели закатил глаза.
— Я не настолько старше тебя. И куда же катится мир, если молодежь никогда не слушала музыку на виниле?