Я безмятежно бросила свой рюкзак и сумку на пол и забралась в постель.
— Боже, я не знаю, что творю, — произнесла я вслух, — Мне не нравятся мои родители, и не уверена, что и я им нравлюсь. Думаю, что все это шоу внизу было фальшивым. Как будто они реагировали так, как считали, должны были реагировать обеспокоенные родители.
Я замолчала, ощущая легкий укол вины за то, что сказала. Может, это Бог говорит мне сбавить обороты?
— Прости, — прошептала я.
Я перевернулась в кровати и заметила на прикроватном столике свою Библию. Я схватила её и села, ощущая внезапный порыв сделать то, чего не делала с тех пор, как была маленькой.
— Ладно, Бог, — начала я, держа Библию, — Мне нужен совет. — Я закрыла глаза, листая книгу, и остановилась на случайном месте. Приложила указательный палец к странице и распахнула глаза. Прочитала вслух.
Он построил дворец из ливанского дерева, длиной в сто локтей, шириной в пятьдесят локтей и высотой в тридцать локтей, на четыре ряда кедровых столбов опирались кедровые балки.
Я уставилась на текст.
— Проклятье.
Я закрыла Библию и попробовала снова. — Ладно, Господи. Может так ты ответил на чью-то другую молитву. Мне правда-правда нужен твой совет, потому что, кажется, я влюбляюсь в своего учителя математики. Не то, чтобы я могла с этим что-то поделать, я так не думаю. В смысле, я испытываю к нему что-то, и меня тянет к нему, и он так добр ко мне. Мне просто нужно, чтобы ты сказал мне, что делать.
Я снова пролистала Библию, остановилась в случайном месте, положила палец на страницу и открыла глаза.
И вот главы поколений и родословие тех, которые вышли со мною из Вавилона, в царствование царя Артаксеркса: из сыновей Финееса Гирсон…
— Черт побери! Ладно, мне пора отойти от Ветхого завета, — сказала я.
В этот раз я убедилась, что долистала до второй половины Библии. Я остановилась там, где, была уверена, найду чёткое послание от Бога и прочла вслух.
Нет ни одного праведника, ни одного; нет никого, кто понимает; нет никого, кто ищет Бога. Все отвернулись, они вместе стали бесполезными; нет делающего добро, даже одного.
Я смотрела на слова, впитывая их. Размышляя. Я знала, что Бог не разговаривает с теми, кто листает Библию ради случайной строфы. Он общался совсем не так, и мой семнадцатилетний мозг знал это. Хотя, когда мне было семь, я думала, что именно так Господь разговаривал с нами. Так и должно было быть, потому что я никогда не слышала, как его голос гремит с небес, давая мне направление или говоря, чтобы я перестала быть грубой с Аннабель в моем классе.
Внезапно я похолодела. И мне больше не хотелось держать Библию. Каким-то образом она превратилась в бомбу, искра ползла по последнему куплету все ближе и ближе к огромному взрыву. Поэтому я осторожно закрыла книгу и вернула её обратно на прикроватный столик, молясь, чтобы я обезвредила её. Я забралась под покрывало и спряталась на другой стороне кровати, как можно дальше от Библии.
Не думаю, что Бог хотел мне это говорить, но всё же именно так он и сделал. И я осталась с мыслями о своей бесполезности – мой маленький мозг и сердце тосковали по мужчине, что мог разрушить мою жизнь. Я не искала Бога. Я искала мистера Коннели. И больше всего меня беспокоило то, что я нуждалась в его руководстве, в его словах, в его уверенности, потому что в отличие от Бога я могла видеть его, чувствовать его и прикасаться к нему.
На тот момент он был для меня реальнее Бога.
Глава 12
Первый поцелуй
Папа поверил мне, когда я сказала, что встречаюсь с Эвери после школы в Старбакс, чтобы поработать над нашим следующим общественным проектом юношеской группы. Была среда, и я сказала ему не ждать меня дома раньше семи. Занятие юношеской группы отменили, так как пастор Алан заболел. Я думала, что папа уж конечно не разрешит мне так поздно вернуться домой, учитывая наш ужин ровно в 18:30, но он был не против и даже сказал передать Эвери привет.
Разумеется, я посвятила в этот план Эвери, поэтому она строила планы с Гэвином. У нас было правило: рассказывать друг другу о наших тайных встречах и о том, с кем мы проводим время, как можно меньше, но всегда проверять, чтобы наши истории о том, чем мы занимались, пока «были вместе» совпадали.
— Ладно, ты взяла мокко-латте, как обычно, а я пила чёрный кофе — сказала Эвери в телефон, пока я ехала к мистеру Коннели. В смысле, к Марку.
— Фу. Ты пьёшь чёрный кофе?
— Да, — ответила она.
— У тебя от этого не растут волосы на груди?
— Ты такая милая, Кейденс. Обожаю всё в тебе, — ответила Эвери.
Я захихикала.
— Так, а теперь наш новый проект — это банкет, который мы устраиваем для дома престарелых на Честейн Роуд.
— Это настоящий проект или фальшивый?
— Настоящий, просто, на самом деле, я ещё не начинала ничего организовывать, — сказала Эвери. — Мы обсуждали удобные дни и время, я сделала тебя ответственной за развлечения.
— Чего? Я понятия не имею, как развлекать старичков, — заспорила я.
— Ну, так спроси родителей. Уверена, они смогут подбросить тебе пару идей, — сказала Эвери.
Я фыркнула.
— Я напишу тебе фальшивое время и дни, что мы подобрали сегодня до семи. Ведь именно во столько, говоришь, ты должна быть дома?
— Да.
— Ладно, — ответила Эвери. — И Кейденс?
— Что?
— В следующий раз предупреди заранее, ладно? Было бы неплохо сделать восковую эпиляцию, — сказала Эвери.
— Что?
— Восковую эпиляцию, Кейденс. Боже милостивый. Знаешь? Горячая липкая штука, чтобы вырвать волосы?
— Ты делаешь эпиляцию? Типа бровей? — спросила я, заезжая на парковку перед домом Марка.
— Ага, типа бровей. И киски тоже, — ответила Эвери.
Я чуть не уронила телефон.
— Ты делаешь это?
— Да, — ответила она. — Почему ты так поражена этим? Да кто, блин, не делает?
— Не знаю, — ответила я, опустив взгляд на развилку между своих ног.
Эвери усмехнулась.
— Таинственный мужчина ещё не спускался вниз?
Она знала, что я смотрю на себя.
— Нет! — воскликнула я. — И нет никакого таинственного мужчины!
— Да плевать. Позволь дать тебе наводку.
— Нет уж.
— Плохо. Тебе бы стоило убедиться, что всё это дерьмо внизу вычищено. Не могу представить ни одного парня, который бы хотел уткнуться лицом в большой старый куст.
Я была оскорблена. Не было у меня большого старого куста! Я аккуратно подстригала там волоски
— Я тебя запишу. Пойдём вместе. Но не будем в одной комнате во время процесса.
— Что?
— Пока-пока, Кейденс, — мило попрощалась Эвери и повесила трубку.
Какое-то время я сидела в машине, пытаясь собраться. Моё лицо пылало, предательски выдавая мою нервозность. Наверное, сегодня мистер Коннели попытается поцеловать меня. В смысле, Марк. Марк, наверное, попытается поцеловать меня сегодня. Я была не против. Я действительно хотела поцеловать его, но что, если он захочет большего, чем поцелуи? Что, если он захочет снять мою футболку или джинсы? Эвери заставила меня переживать о том, как я выгляжу между ног.
Меня отвлек мой жужжащий телефон. Пришло сообщение от Эвери.
Я убираю всё начисто.
Я не ответила. Закатила глаза, выловила мятную конфетку из сумки и направилась к квартире Марка. Мне и вправду совершенно не хотелось такого образа в голове в день, когда Марк может поцеловать меня.
— Привет, — произнес он, обнимая меня. Он так чудесно пах, и его квартирка тоже. Неожиданно всё опять стало пугающим, и я не знала, как ответить. Я не могла додуматься сказать «привет» в ответ, полная идиотка.
— Что? Янки Кэндл (магазин ароматических свечей) создали линию только для мужчин? — спросила я, отодвигаясь от него и бросая сумку в кресло.
— Вообще-то да, создали. Они называются Мужские Свечи, — ответил он.
Я склонила голову набок.
— Знаешь, что мне в тебе нравится, Кейденс? — спросил Марк, закрывая дверь.
— Что же?
— То, как ты пытаешься шутить, когда чувствуешь себя неуютно, — ответил он.
Я рассердилась.