— Нет, Кейденс, — произнес он мне в рот.
— Займись со мной любовью.
— Пока нет, — ответил он, целуя мой лоб, щёки и нос.
— Почему?
— Будь терпелива, Кейденс, — ответил он, — Я никуда не собираюсь.
— Но я хочу этого сейчас, — пожаловалась я.
— Знаю, — ответил он, — Но ты будешь рада, что мы подождали. И в любом случае, не хочу, чтобы наш первый раз был на полу в гостиной.
— Тогда пойдём в спальню, — предложила я.
— Нет.
— Ненавижу это слово.
— Ты ненавидишь, когда его говорит твой отец. Не я.
— И всё же я его ненавижу, — надулась я.
Марк наклонился и поцеловал мою шею.
— Нет, не ненавидишь.
Впервые я ощутила самую настоящую неудовлетворенность – интенсивную, почти несправедливую жажду между ног, которая кричала: «Засунь туда что-нибудь!» Как я могла так жаждать того, чего никогда не испытывала? Это было тревожно и заставляло меня противостоять своей животной природе. Я всегда думала, что мужчины – животные, с примитивной и грубой чувственностью. Это полная ерунда. Женщины могут быть столь же примитивными и грубыми. И неожиданно, я решила, что не готова стать примером в муках от «Примитивности и грубости».
— Ты прав, — быстро сказала я, — Слезь с меня.
Марк расхохотался.
— Конечно, крошка. После поцелуев.
***
Суббота была днём мечты. Мне не хотелось, чтобы она заканчивалась, и потому я без конца проверяла, сколько времени осталось. Времени, как обычно, было недостаточно, и я паниковала, перебирая его вещи, пытаясь узнать о нём как можно больше до завтрашнего утра, когда мне придётся уйти рано, чтобы быть дома перед походом в церковь.
— Кейденс, ты ведешь себя так, будто ты здесь в последний раз, — произнес Марк, грохоча сковородками на кухне.
Не знаю, почему, но меня не покидало тревожное чувство, что, возможно, так и есть, и я озвучила его вслух.
— Ты параноик, — сказал Марк, — А теперь подойди и помоги мне.
После того, как мы поели, мы слушали пластинки, пока я занималась заданием по английскому. Марк проверял работы. Он дал мне попробовать своё пиво, когда я попросила, а потом рассмеялся, когда я сморщила нос.
— Фу, — пробормотала я, — Я предпочитаю вино.
— Ага, это я знаю. Но не дам его тебе, пока ты делаешь домашку.
— Ты же поможешь мне с математикой, да? — спросила я, — Я имею в виду, ведь я только за этим и пришла. Чтобы ты помог мне с этими пределами.
— Так и знал, что ты используешь меня ради моих мозгов, — ответил он. — Может, я и помогу тебе, но что мне за это будет?
— Услуга за услугу, да? — спросила я, — Ладно, чего ты хочешь?
— Много всего, — ответил он.
— Тебе придётся немного сузить список, — сказала я.
Глаза Марка блеснули детской вредностью. Он изогнул бровь, и я инстинктивно положила руку на выпуклость между его ног. Его глаза округлились от потрясения.
— Нет, Кейденс! Я не это имел в виду!
— Что? У тебя с этим проблемы? — спросила я. — Почему ты думаешь, что я не хочу к тебе прикоснуться?
— Я просто не хочу напугать тебя, — сказал он. Думаю, он и сам понял, как глупо или самодовольно прозвучали его слова.
Я расхохоталась.
— Обычно члены пугающие?
— Не знаю. Я не знаю, что думают женщины.
— Что ж, я тоже не знаю, что думают женщины, но думаю, что хотела бы к тебе прикоснуться.
Я пыталась не засмеяться, когда подумала об обмене услугами: поработать рукой за помощь по мат.анализу. Я озвучила это, и Марк вздрогнул.
— Давай всё, что связано со школой не смешивать с этим, — попросил он.
— Что? Это забавно. Хватит быть таким сдержанным.
Он расслабился и осторожно наблюдал за тем, как я расстегивала пуговицу его джинсов. Я понятия не имела, что делала. Я никогда не прикасалась, и ни разу не видела его во плоти. Мои ограниченные познания о пенисах исходили из занятий по половому воспитанию в школе. Но плоское изображение в учебнике очень далеко от реального предмета. Не могу даже притвориться, что знаю, что там да как.
— Я не знаю, что делать, — произнесла я, и прозвучало это с примесью страха и нетерпения. А ещё, возможно, и с толикой восхищения.
Марк вздохнул. Хоть и не от раздражения. Скорее беспомощно. Он не знал, как направлять меня?
— Кейденс, я странно себя чувствую из-за этого, — сказал он. Я расстегнула молнию на его джинсах, но остановилась, когда он схватил меня за руку.
— Давай просто подождём.
— Почему?
— Не знаю. Что-то в этом кажется мне странным, — ответил он.
Я склонила голову набок.
— Серьёзно? Утром ты чуть не съел меня.
— Это другое.
— Как это?
— Не знаю. Просто это так.
— Тебе стоит придумать объяснение получше, — ответила я.
— Я не хочу быть тем, кто учит тебя, как это делать, — выпалил он.
— Почему?
— Потому что из-за этого я чувствую себя виноватым.
— Почему?
— Господи Иисусе, Кейденс! Я не знаю.
— Не произноси имя Господа всуе, — на автомате ответила я.
— Вот блин. Ладно, вот именно поэтому, — сказал он и оттолкнул мою руку в сторону, застегивая свои штаны.
—Что? Потому что я христианка? Я не могу прикасаться к тебе или сделать минет из-за того, что я христианка? — я не злилась, говоря это. Я была в замешательстве. Мне действительно хотелось понять его мотивы.
— Почему бы нам не вернуться к работе? — предложил Марк, взяв ручку.
— Нет! — вскрикнула я и выхватила ручку прямо из его руки. Она перелетела через всю комнату и врезалась в плоский экран.
— Прости, — промямлила я.
— Кейденс, ты очаровательна, и я хочу, чтобы ты такой и оставалась, — произнес Марк, глядя мне прямо в глаза.
Я покачала головой.
— Я даже не знаю, что это значит.
— Если ты прикоснёшься ко мне, это всё изменит, — сказал Марк.
— Что? Я уже не буду невинной Кейденс?
— Ну, так и есть.
— Ты хоть понимаешь, как глупо это звучит? Ты видел меня голой, — сказала я.
— Я понимаю.
Тишина.
— Разве ты не хочешь, чтобы я к тебе прикоснулась? — мягко спросила я.
— Да, — ответил Марк столь же мягко. Он обхватил верхнюю часть своих бёдер, когда говорил, как будто слова причиняли боль, покидая его губы.
— Я всё ещё буду невинной. Это же не то же самое, как если бы я собиралась трогать и делать минет куче парней. Это будешь только ты. Всегда.
Марк кивнул.
— Посмотри на меня, — потребовала я.
Он посмотрел.
— Как ты вообще собираешься заняться со мной сексом, если не позволяешь к себе прикасаться? Ты должен отдаваться мне, как и я отдаюсь тебе. Это не неправильно. И не грязно. Это не изменит меня в худшую сторону. Это приблизит меня к тебе. И это хорошо, ты так не считаешь?
Тогда я заметила, как напряжение покинуло его тело. Он расслабился на диване, когда кивнул.
— Ты так интересна и проницательна, — произнес он через некоторое время.
— И можешь ли ты поверить, что мне всего семнадцать? — пошутила я.
— Вот, что мне в тебе нравится, Кейденс. Тебе определенно семнадцать по многим аспектам. Ты любишь свои маленькие модные журнальчики, и сплетни, и шоппинг. А я обожаю слушать обо всём этом. Но также тебе присуща мудрость и зрелость, которые есть мало у кого в твоём возрасте. Мне нравится эта дихотомия ((греч. «надвое» + «деление») — раздвоенность, последовательное деление на две части, более связанные внутри, чем между собой)).
— Я знаю это слово! — поддразнила я.
Марк усмехнулся.
— Вот почему перед тобой невозможно устоять. Вот почему ты меня заводишь.
Я двинулась к нему, оседлав его бёдра.
— Ты же не знала, что такое докторская степень, когда я упомянул её при тебе, не так ли?
— На самом деле, нет, — отметила я, — я пришла домой и посмотрела.
— Знаю. Но ты могла просто спросить меня.
— Мне не хотелось выглядеть глупой, — призналась я.
— Ты совсем не глупая. Как ты вообще можешь так думать после того, как сказала нечто столь глубокое? — он обхватил моё лицо ладонями и изучал мои глаза.
— Ты нравишься мне без макияжа.
— Я просто хотела быть наравне, — сказала я. Что бы это ни значило.
— Так и есть.
— Так у нас всё в порядке? — спросила я.
— Да, всё в порядке. Но буду честен, я не готов к тому, чтобы ты прямо сейчас меня трогала. Я вроде как не в настроении.