— Он мне поверил!
— Ну конечно.
— Поверил, — настояла я. — Сказала ему, что не хотела говорить, потому что думала, что он не разрешит, и что скучала по шоппингу.
— Это самое тупое, что я когда-либо слышала.
Я сидела тихо.
— Ну и?
Я ничего не сказала.
— Кейденс?
Ничего.
Эвери вздохнула.
— Кей-Кей?
— Ты злобная.
— Прости. Это правда. Слушай, это не тупая история. Если твой отец в неё поверил, то уверена, всё в порядке. Я просто вышла из себя на секундочку.
— Ладно.
— Прости, что так случилось. Я понятия не имела, что мама объявится.
— Прости, что не ответила на телефон.
— Ты видела миллион моих сообщений? Я тайком отправляла их, пока мама не видела.
— Нет. Даже не смотрела. Просто позвонила тебе сразу же, как смогла, — ответила я.
— Что ж, тебе понадобится час, чтобы все их просмотреть, — сказала Эвери.
— Прости, Эвери.
— Ладно. Хватит уже извинений. Мы обе облажались. Давай просто впредь быть лучше, ладно? Мы становимся небрежными. Будем на чеку с этим дерьмом, идёт?
— Идёт.
Мы попрощались, и я оставалась в комнате до тех пор, пока папа не приехал с ужином. Эвери была права: нам надо было быть на чеку. Я и знать не знала, что моя жизнь движется совсем в противоположном направлении от осторожности. Не знала, насколько небрежной скоро стану.
***
Я мельком увидела мисс Гиббонс, сидящую на столе мистера Коннели, её ноги свисают на сторону, где расположены его ящики. Кем эта сука себя возомнила, чтобы сидеть в такой интимной позе перед моим парнем? Ревность вспыхнула мгновенно, и я ворвалась в дверь.
— Простите? — спросила мисс Гиббонс, глядя на меня с раздражением, читающимся на её лице.
— Мне нужно кое о чем спросить мистера Коннели, — ответила я.
— Что ж, если ты не заметила, у нас тут совещание, — произнесла мисс Гиббонс. — И ты должна была постучать. Так что выйди, закрой дверь и вежливо постучи.
Я не была склонна к насилию. Совсем. Но мне потребовалась вся моя сила воли, чтобы не наброситься на нее, не схватить ее дурацкий хвостик и не повалить на пол, где я бы вышибла из нее все дерьмо.
—Ты слышала, что я сказала? — спросила мисс Гиббонс.
— Всё нормально, Сара, — произнес мистер Коннели. — Я не возражаю. Кейденс, что тебе нужно?
Что мне нужно? Так далеко вперед я не забегала. Всё, что я знала, это то, что какая-то сука пыталась подкатить к моему мужчине, и мне нужно было ворваться в дверь. Мне и в голову не пришло, что у меня должна быть причина.
Я стояла с распахнутым ртом, не способная придумать ответ.
Мисс Гиббон закатила глаза и повернулась обратно к мистеру Коннели.
— В любом случае, это будет всего лишь маленький междусобойчик. Несколько учителей математики. Ты должен прийти, — сказала она, и положила руку на его предплечье.
Он прочистил горло.
— Я подумаю об этом.
— Подумай уж, пожалуйста, — ответила мисс Гиббонс. Её глаза на несколько секунд задержались на его глазах, а потом она спрыгнула со стола. Она вышла из класса, закрыв за собой дверь.
Я уставилась на мистера Коннели.
— Что, Кейденс? — спросил он.
— Что за вечеринка?
— Понятия не имею. Какая-то вечеринка, которую устраивает Сара.
— Ты пойдешь?
— Скорее всего, нет, — ответил он.
— Она тебе нравится?
Он безучастно посмотрел на меня.
— Не будь смешной.
— Ну, тебе, кажется, понравилась её задница, — сказала я.
— Что?
— Я видела, как ты смотрел на её зад, когда она выходила отсюда.
Ревность. Такое непривлекательное качество. Я истекала ею, и знала, что выгляжу отвратительно.
— Кейденс, я не смотрел на её задницу.
Я не могла забыть об этом. Знала, что должна была, но не могла.
— Я видела, как она нависала над тобой вчера в столовой, — сказала я. — Почему ты ел с ней?
— Потому что я учитель и она учитель, — ответил он.
— И что?
— Я не могу сидеть каждый день с тобой, Кейденс. Люди начнут подозревать, — ответил мистер Коннели.
— И поэтому ты лучше будешь есть с ней, — добавила я.
— Не будь смешной, — он сказал это уже во второй раз, и это довело меня до грани.
— Я не смешна! — огрызнулась я.
— Кейденс, мне нужно работать, — ответил мистер Коннели. В его голосе была слышна скука.
О, чёрта с два.
— И что? Теперь тебе надоело иметь девушку-подростка? Хочешь вместо этого переспать с какой-то неудачницей, училкой математики? — выплюнула я.
Мистер Коннели взял карандаш и начал работать. Это привело меня в ярость.
— Я видела, как ты на неё смотрел! — заорала я.
— Ты хочешь, чтобы у нас обоих были неприятности? — прошипел мистер Коннели. — Говори тише.
— Не надо говорить со мной, как с ребёнком, — выплюнула я.
— Тогда прекрати себя вести, как ребёнок, — возразил он.
— Я и не веду! Я говорю тебе, что ты ведёшь себя, как говнюк!
— Она моя коллега, Кейденс. Смотри шире. Ты знаешь, что она мне не нравится. Дело в твоей неуверенности. Ты бесконтрольно ревнива. Я должен был быть готов к этому, — он бросил карандаш и подошёл ко мне.
— Готов к чему? К тому, что я реагирую, как и должно восемнадцатилетней девчонке? Что ж, мне таааак жаль, что я не могу вести себя достаточно зрело для тебя! Очевидно, ты гораздо мудрее и сосредоточеннее, чем я!
— Как оказалось.
— Ты высокомерный придурок!
— А ты ведёшь себя, как маленькая сучка!
Я дала ему пощёчину. Сильно. Так сильно, что он зашипел, а потом подвигал челюстью из стороны в сторону, чтобы облегчить боль.
Он схватил меня за предплечье.
— Сделай это ещё раз, и я трахну твою восемнадцатилетнюю киску прямо здесь, в этой комнате.
— Чего?!
Мистер Коннели потащил меня в подсобку и захлопнул дверь.
— Что, Кейденс? Ты действительно собираешься изображать оскорбленную? Держу пари, что, если я залезу рукой в твои трусики, обнаружу, что это не так.
Я снова замахнулась на него, а он поймал мою кисть в воздухе.
— Это устарело. И я тебя предупреждал. Думаешь, это какой-то фильм?
Он сцепил мои руки за моей спиной и прижал ближе к своей груди.
— Так ты думаешь? — проговорил он. Страсть и надменность смешались воедино. — Хочешь превратить это в фильм?
Он обрушил свой рот на мой, и я укусила его нижнюю губу. Не стану сваливать на инстинкты. Я сделала это специально.
— Блять! — зашипел он, опуская взгляд на моё лицо.
Я боролась с ним, пытаясь освободить руки, но он крепко держал запястья одной рукой, пока его вторая рука поднялась к моему затылку. Он сильно потянул за волосы, отклоняя мою голову под практически неестественным углом. Я заскулила.
— Я хочу, чтобы ты поцеловала меня, Кейденс. Без укусов.
Он снова прижался своим ртом к моему, и я отдалась поцелую. Была полностью в его власти с головой, наклоненной такой грубой хваткой. Он распахнул мой рот своим языком, насильно пробуя меня, посасывая мою нижнюю губу, пока она не заболела. Я снова заскулила.
Он освободил меня и развернул, придвигая к задней стене. Его руки опустились к пуговице на моих джинсах, и я не сопротивлялась. Не хотела. Что-то в его поцелуе изменило мою точку зрения. Он не хотел мисс Гиббонс. Он хотел меня. Он любил меня. И он собирался это доказать.
Он стянул мои джинсы и трусики вниз по ногам, оставив их на уровне щиколоток. Я услышала, как он расстегнул ремень, и тут вмешалась реальность, громко и враждебно.
— Мистер Коннели, мы в школе, — прошептала я.
— Мне похуй, — ответил он.
Уже во второй раз он ругнулся при мне. Он никогда не ругался, и это меня пугало. Я впервые видела, как он потерял контроль.
— Держись крепче, Кейденс, — приказал он, и я почувствовала, как его рука тянется к низу моего живота. Он поднял меня над полом, ноги свисали в миллиметрах над холодным кафелем.
— Мистер Коннели, я не думаю…
— Кейденс, ради всего святого. Хватит говорить! — и он вошел в меня.
Я задохнулась от внезапного проникновения, моё тело было скользким и возбужденным от нашей борьбы. Что со мной не так, что наша ссора так раззадорила меня? Или может, дело и не в ссоре. Может, дело в поцелуе мистера Коннели, его гневе, его решимости переспать со мной в подсобке, хотела я того или нет.