Она смотрела, как я забираю книги из шкафчика.
— Ну, так? — настояла она.
Я осторожно закрыла дверь шкафчика.
— Я расскажу тебе больше. Если будешь хорошо себя вести.
Глава 21
Помеченная крестиком дата
Я уставился на маленькую красную букву «Х» в верхнем правом углу моего настольного календаря от 29 января. Я взглянула на свой мобильный телефон: 9 февраля. Снова посмотрела на крестик. А потом снова на телефон. Осторожно сжала грудь. Не болит. Обычно она болела и опухала перед месячными.
— Всё нормально, — соврала я самой себе. Не знала, кому стоит звонить: Марку или Эвери.
— Одиннадцать дней? — спросила Эвери в трубку. Она казалась слегка озадаченной.
— Обычно у тебя день-в-день?
— Ну, нет. Обычно плюс-минус два дня от планового срока, — ответила я.
— Хммм. Твоя ситуация точно не ясна, — сказала Эвери. Моё сердце упало. — Тебе придётся сделать тест, — добавила она.
И тут я разревелась.
— Кейденс, уверена, всё в порядке.
— Прекрати врать мне! Ты знаешь, что мы не пользовались презервативом! — запричитала я.
— Ну, а овуляция у тебя была?
— Я, мать твою, не знаю! — рыдала я.
Эвери терпеливо вздохнула.
— Овуляция происходит в четырнадцатый день цикла. Обычно.
— Я знаю, когда у меня овуляция! — огрызнулась я и снова посмотрела на свой календарь. Я вытерла глаза, в основном для того, чтобы видеть, что делаю, и посчитала, в какой день у нас с Марком был секс в классной подсобке. Незащищенный. Ни противозачаточных. Ни презерватива. Ни чувства самосохранения.
15 Января.
— Меня стошнит, — выдохнула я.
— Нет, вовсе нет. У тебя всё будет хорошо, — ответила Эвери. В её голосе была нежность, которой я никогда прежде не слышала.
— Я не могу пойти в школу! — я была вне себя от паники.
— Кейденс, сделай глубокий вдох. Ты ещё не сделала тест. Ты психуешь раньше времени.
— Я не могу родить ребенка, Эвери! Я ничего о детях не знаю! О, Боже мой! Моя жизнь кончена!
— Успокойся! Сейчас же! — заорала Эвери в трубку. — После школы пойдёшь ко мне, и мы во всём разберёмся. Если, и это если под очень большим сомнением, ты беременна, мы справимся, ясно? Но думаю, что это всего лишь небольшой сбой в твоём теле. Думаю, у тебя всё нормально.
Я пыталась сосредоточиться на словах Эвери: «Мы справимся». Как будто мы с ней вместе через это проходим. Может она в каком-то смысле чувствовала за это ответственность, хотя и непонятно, почему. У неё-то не было со мной незащищенного секса, не из-за нее я, возможно, забеременела.
— До школы мне нужно вырвать, — сказала я и повесила трубку, не дожидаясь ответа.
Я вскрикнула, когда увидела Оливера, стоящего в дверном проёме. Я его даже не слышала.
— Чем это ты тут занимаешься?! — завизжала я.
— Не знаю, — ответил он, быстро качая головой из стороны в сторону.
— Что ты слышал?!
— Не знаю, — его глаза практически вываливались из орбит.
Я схватила его за руку и затащила в комнату, захлопнув дверь. Не знаю, зачем. Мама с папой уже ушли на работу.
— Что ты услышал, Оливер? — терпеливо спросила я.
— Что-то насчёт овуляции и о том, что ты, возможно, беременна, — ответил он.
Я опустила голову и снова расплакалась.
— Пожалуйста, — прошептала я.
— Пожалуйста, что? — спросил он. — Не говорить маме и папе? Ты хоть на секунду подумала, что я мог бы им рассказать?
Я посмотрела на него, слёзы текли по моему лицу.
— Не знаю. Я не знаю, что мне делать, — я рухнула на кровать, а он сел рядом.
— Всё в порядке, — сказал он и неловко похлопал меня по плечу.
Я вытерла глаза.
— Кей, как это произошло?
Я знала, что он имел в виду, но всё же не смогла сдержать смех. Это был тот самый вопрос, который мне нужно было услышать.
— Итак, Оливер, когда двое любят друг друга, они…
— Заткнись. Ты знаешь, о чём я. Почему это ты занималась сексом? И с кем?
— Можно подумать, я тебе расскажу. И почему я занималась сексом – не твоё дело.
— Это грех, Кейденс, — мягко сказал он.
— Для меня, нет, — ответила я.
Оливер выглядел пораженным.
— Это вроде как в Библии написано, Кейденс. Не заниматься сексом до свадьбы.
— Разве?
Оливер нахмурил брови:
— Вообще-то, да. Разве нет?
— Я никогда об этом не читала, — ответила я.
— Но это же, вроде как, то, чему нас учили, — сказал Оливер.
— Я знаю, чему меня учили, Олли.
— Так почему ты не следуешь правилам? — спросил он.
— Потому что я в них не верю, ясно? — огрызнулась я.
Оливер отпрянул, глядя на меня, словно я была незнакомкой.
— Ты не веришь в Бога? — выдохнул он.
— Конечно же, я верю в Бога, — фыркнула я. — Может, просто успокоишься?
— Ты не веришь написанному в Библии?
— Конечно же, верю. Может быть, я просто по-другому интерпретирую всё это. Мне жаль, что тебя потревожил тот факт, что я занимаюсь сексом до свадьбы.
— Это тебя он должен тревожить. Это ты, возможно, беременна, — ответил Оливер.
— Пошёл ты к черту.
— Кейденс!
— Мне не нужно твоё благочестие, учитывая ту хрень, которая сейчас происходит, понятно?
— Кей, прости. Мне, правда, жаль. Я просто пытаюсь понять.
— Мне восемнадцать, Оливер! Я взрослая! Я могу заниматься сексом, ясно? То, что я занимаюсь им до свадьбы, не делает меня плохим человеком. Я не хочу выходить замуж, к примеру, лет до тридцати. И что я должна, подождать с сексом до тридцати?
Оливер пожал плечами.
— Что ж, следуя Библии…
— Да заткнись ты со своей Библией! — воскликнула я. — Мне не нужно это выслушивать! И в любом случае, люди в те времена женились лет с двенадцати! Это, блин, даже не считается.
— Но Кейденс, неужели ты совсем не испытываешь вины?
— Ты испытываешь вину, каждый раз, когда дрочишь?
— Кейденс!
— Давай, поговори со мной о сексуальной распущенности, но только когда перестанешь играть с собой, Оливер, — ответила я, выделив «сексуальную распущенность» кавычками в воздухе.
Это был самый тупой разговор, который только мог случиться в такой кризисный момент, но я была ему рада. Во-первых, он заставил меня забыть, что я, возможно, беременна. Во-вторых, это позволило мне впервые высказать то, что грех секса до свадьбы – полная ерунда. И что это никак не связано ни с моей любовью к Богу, ни с тем, чтобы быть христианкой. В-третьих, это хоть немного, но дало мне ощущение контроля над чем-то. Я заткнула Оливера, и он даже, казалось, призадумался.
— Мы в школу опоздаем, — сказала я, хватая рюкзак и ключи от машины.
— Я поеду на автобусе, — сказал Оливер.
— Автобус уже ушёл, Олли. Что? Не хочешь находиться в одной машине со своей распутной сестрой?
Оливер закатил глаза.
— Божечки, теперь все эти надписи на моём шкафчике правда!
Обожаю сарказм. Это универсальное средство, и чем больше сарказма я вкладывала в эту ситуацию, тем сильнее чувствовала, что смогу справиться. Я улыбнулась.
— Прекрати, — сказал Оливер. — Если ты беременна, убегу из дома, потому что ни за что на свете не стану жить в нашем доме с тобой и родителями. Не собираюсь иметь дело с твоими гормонами и всем этим дерьмом, что происходит с женщинами, когда они беременны.
Я открыла рот, чтобы ответить.
— Заткнись. Я ещё не закончил.
Я закрыла рот.
— И думаю, что это чертовски нечестно, быть дядей в пятнадцать, ясно? Я ещё не знаю всех этих дядюшкиных штучек, а ещё ты эгоистичная сука.
Я была в шоке. А потом захихикала.
— Я серьёзно, Кейденс! — сказал Оливер, но потом тоже рассмеялся.
— Назову ребёнка в твою честь, — ответила я, взъерошив его волосы.
— Отвали! — крикнул он, отпрянув. — И нет, ты этого не сделаешь!
— О да, обязательно назову ребёнка в твою честь. И ещё позволю тебе помогать мне менять подгузники, — я ущипнула его щёку, когда припарковалась.
— Мерзость, — пробормотал Оливер, и выбрался из машины.
Мы вместе пошли прямо к зданию школы, и тишина отрезвляла. Внезапно, стало уже совсем не смешно, и я ощутила в груди такое же давление, какое ощущала каждый раз, катаясь на американских горках. Чистый страх. Он кричал: «Может быть, сегодня ты умрёшь!» И входя в школьные двери, я подумала, зачем я вообще катаюсь на американских горках. И в этот момент поняла, дело во влиянии сверстников, и решила, больше никаких американских горок. Пошли к черту эти горки, подумала я, а рука моя инстинктивно потянулась к животу.