В главный офис нескончаемым потоком несли букеты роз всех существующих оттенков. Ученики целый день разносили коробочки конфет, прерывая уроки и вызывая приступы зависти среди девчонок.
Я не стала исключением, но свою зависть я тщательно скрывала в сердце, где ее никто не смог бы разглядеть.
Урок математики прошел в пустую. Мистер Коннели ничего не объяснял. Он раздал нам рабочие тетради, и мы работали группами по три человека.
К моей парте подошел Джейкоб и положил на нее одинокую розовую розу.
— Что это? — спросила я, беря цветок в руки.
— Ты какая-то грустная со вчерашнего дня. Я подумал, что роза немножко тебя подбодрит, — ответил он. — Хочешь поработаем вместе над этими задачами?
Я кивнула.
— Спасибо за розу. Уверена по школе уже поползли слухи, — заметила я, оглядев класс. Несколько учеников выглядели очень заинтригованными, но большинство все же не обращали внимание.
— Тебя это беспокоит? — спросил он, сев рядом со мной.
— Что? — уточнила я. — Слухи или то что мы вместе?
Джейкоб кивнул.
— Нет, — ответила я, только чтобы не ранить чувства Джейкоба. Но некоей крошечной частичке меня было все равно. А вообще, мне сейчас на все наплевать. Особенно на листок с задачами, который лежит передо мной. — Я не в настроении заниматься этим сейчас.
— А. Мне уйти?
Я ухмыльнулась.
— Нет. Можешь остаться. Мы просто поболтаем.
Джейкоб выглядел удивленным.
— Клево. Итак, о чем тебе хочется поговорить....
Включилась пожарная сигнализация. Кому в голову пришло проводить пожарные учения на день святого Валентина?
Мы бредем по коридору, продираясь сквозь шарики и кучи конечностей и ребер. Выйдя на улицу, мы стоим на холоде минут двадцать, пока учителя проводят перекличку.
Некоторых учеников не досчитываются, поэтому мы вынуждены оставаться снаружи, пока они обыскивают здание. Не хватающих учеников находят на лестничных пролетах и в классах. Засранцы.
Когда нам наконец-то позволили вернуться в классы, урок уже почти закончился и Джейкоб выглядел разочарованным.
Во время оставшегося урока я набралась мужества и бросила взгляд на мистера Коннели. Мне хотелось проверить стыдно ли ему за то, что он порвал со мной накануне такого отвратительного праздника.
Но он, кажется, был занят — очень занят — склонился над столом и что-то писал. Или чертил. Или просто рисовал каракули. Одному Богу известно. Надеюсь он ощущает себя дерьмово.
Весь день я повсюду носила с собой розу, потому что она меня успокаивала. Джейкоб не нравился мне, как мужчина, но мне нравилась его доброта. И заботливость. Думаю, он понимал, что я не увлечена им, но все равно подарил мне розу.
Он один из тех действительно милых парней, и я решаю, что заберу розу домой и поставлю ее в воду. И буду стараться, чтобы она прожила как можно дольше.
— Сегодняшний день просто уродский, — говорит Эвери, в обед садясь рядом на свободный стул. Опустив взгляд на ее футболку, на которой написано «День святого Валентина — праздник Сатаны», я смеюсь и это ощущается так приятно.
— Почему ты так говоришь? — спрашиваю я. — Ведь у тебя есть парень.
— И что с того? Я все равно считаю, что этот праздник уродский, — отвечает она. — И, гарантирую, что Гэвин ничего особенного для меня не планирует.
Ее голос звучит так угрюмо и печально, что я инстинктивно обнимаю ее за плечи.
— Разве не я должна утешать тебя? — спрашивает она.
Я крепко обнимаю ее, а затем снова изучаю свой обед. Я не ела уже два дня. Потеряла аппетит в 4:27 в среду днем.
— Я в порядке. Впрочем, это не совсем так. Я ничего не чувствую, — пару секунд я раздумываю, затем улыбаюсь и добавляю. — Но это приятное безразличие.
— Мне жаль, что он так с тобой поступил, Кейденс, — утешает меня Эвери.
— Знаю, Эвери.
Она говорила мне это уже десяток раз, и я понимаю, что она пытается поддерживать меня, но мне больше не хочется слышать это. Это ведь ничего не значит. Мне от этого нисколько не легче. Ее утешение не помогает мне понять.
У меня по-прежнему не укладывается в голове, как человек может «очень сильно» любить другого человека, а затем внезапно порвать с ним.
В этом нет никакого смысла, и, кажется, мое недоумение касательно всей этой муки единственное, что спасает меня от того, чтобы не рыдать сутки напролет. У меня не очень хорошо получается думать и рыдать одновременно.
— Откуда розочка? — проявила любопытство Эвери, тыча пальцем в бледно-розовые лепестки.
— Джейкоб подарил, — отвечаю я.
— Как мило, — говорит Эвери, после чего засовывает в рот два пальца, словно хочет, чтобы ее стошнило.
— Очень по-взрослому, — говорю я. — И это правда мило. Знаешь, что он мне сказал утром?
— Что же?
— Он сказал: «Ты какая-то грустная со вчерашнего дня, и я подумал, что роза тебя немножко взбодрит».
— Цветок, который завянет к концу дня? — переиначила мои слова Эвери.
— Боже, оказывается ты злобная сучка, — отвечаю я.
Эвери смеется.
— Ну серьезно. Это правда милый жест. Когда он подарил ее тебе?
— На уроке математики.
— Оу, — ахает Эвери, оживившись. — Мистер Засранец видел?
— Не знаю.
— Что ж, надеюсь, что видел. Урод.
Я просто пожимаю плечами.
— Надо замутить что-то сегодня вечером, — предлагает Эвери. — Устроить праздник только для девочек. Мега-вечеринку в протест дню Святого Валентина, — в ее глазах светится озорство, и я знаю, что это всегда сулит беду.
— Что ты подразумеваешь под «мега-вечеринкой»? — уточняю я.
— Ничего супердурного. Давай намешаем коктейлей и напьемся под фильмы 80-х, — предлагает она.
— И где мы будем это делать?
Эвери задумывается на минуту, а затем ее лицо просветляется.
— У Гэвина дома!
Я разочарованно стону.
— И каким образом это будет девчачья вечеринка, если с нами будет Гэвин?
— А его и не будет. Я уговорю его переночевать у одного из его друзей-лузеров, — поясняет свой план Эвери.
— Ну не знаю...
— Чего тут не знать? Идеальный вариант! Я заставлю его купить нам выпивку, и она будет ждать нас, пока мы едем к нему. И я позабочусь чтобы он прибрался в туалете. Кстати, он старается поддерживать порядок у себя дома.
— Эвери, ты разве не хочешь провести день Святого Валентина со своим парнем? — спросила я.
Эвери покачала головой.
— Я итак постоянно с ним вижусь, Кейденс. Лучше я проведу этот основной мерзкий праздник с тобой.
И этот момент стал поворотной точкой в наших отношениях. В эту секунду Эвери стала моей настоящей подругой. Больше никакой фальши. Она моя подруга, и она хочет, чтобы я почувствовала себя лучше.
— Спасибо, — прошептала я, борясь со слезами.
— Не вздумай плакать, маленькая слабачка, — среагировала Эвери. — И тебе лучше сегодня вечером хорошенько «надраться».
— Мы же никуда не пойдем? — спросила я.
— Ни в коем случае, — ответила Эвери. — Мы не будем повторять нашу «большую ошибку», — просияла она и я тоже улыбнулась.
— Хорошо, потому что мне восемнадцать, как ты помнишь. И на сей раз, меня правда могут посадить в тюрьму, напомнила я.
— Это нечто противоположное воображаемой тюрьме?
— Ну, тюрьма для подростков, — ответила я, взяла розу в руки и вдохнула ее аромат.
— Мне тоже не хочется в настоящую тюрьму, поэтому мы останемся у Гэвина, — подмигнула мне Эвери.
— Я так рада, — призналась я несколько секунд спустя.
— Я тоже, — поддакнула Эвери, но я посчитала, что она имела в виду иметь настоящую подругу, а не сегодняшнюю мега вечеринку.
***
Песня Сиары «Click Flash» отличный выбор, если ты девчонка, у которой нет парня, и ты надралась до зеленых человечков. О да. И еще у тебя есть камера на телефоне.
— Моя очередь, Эвери! — хнычу я, выпячивая зад и с притворной скромностью оглядываюсь через плечо. Ради фото я специально надуваю губы.
Эвери качает из стороны в сторону, пока она делает фото, держа в одной руке бокал с мартини и расплескивая напиток на коврик.
— Ты чертовски сексуальная, Кейденс, — заявляет Эвери, прижимая бокал к губам. Затем в замешательстве отводит его в сторону. — А где мое мартини?