Я выдавила из себя улыбку.
— Ты пойдешь со мной? — спросил он.
Больше всего на свете мне хотелось пойти с ним, но мне было страшно.
— Боюсь, что ты снова причинишь мне боль, — прошептала я. А потом по лицу потекли слезы. Слезы, которые я намеревалась не показывать. Но я позволила ему увидеть, насколько хрупкой была на самом деле.
— Кейденс Миллер, — произнес мистер Коннели. Он взял меня за руку и нежно держал ее в своей. — У тебя есть все причины ненавидеть меня и уйти. Но прямо сейчас я прошу тебя, пожалуйста, не уходи. Пошли со мной. Позволь показать тебе, как сильно я люблю тебя. Как сильно я всегда любил тебя. Позволь мне извиниться. И клянусь, я буду делать это вечно. Просто пойдем со мной.
Я сделала глубокий вдох.
— Пойдем со мной, — настаивал он.
На мгновение я заколебалась, пальцы зависли над экраном телефона, прежде чем я отправила сообщение Тейту. Сказала ему, что у моей подруги Эйвери чрезвычайная ситуация. Не могла же сказать ему, что еду домой.
Он мог позвонить домой и спросить, хорошо ли я доехала. Потом я закинула телефон в сумку и посмотрела на мистера Коннели.
И кивнула.
Он наклонился и поцеловал меня в щеку. И я не отстранилась, когда он взял меня за руку и вывел из кинотеатра. Слава богу мы не столкнулись с Тейтом. Но я даже не думала о людях, которые наблюдали за нами.
***
Мне пришлось ждать возле его квартиры, потому что ему надо было «позаботиться» о паре вещей. Когда он, наконец, открыл дверь, то велел мне закрыть глаза, и осторожно завел меня, чтобы я не споткнулась о порог. Я сразу почувствовала запах зажженных свечей и улыбнулась.
— Кейденс, это только начало, — произнес он. — Открой глаза.
Я поверить не могла в то, что увидела. Это был взрыв любви, и все это было для меня.
— Как ты это сделал? — выдохнула я, рассматривая детали.
Под потолком покачивались красные и розовые воздушные шарики, перевязанные белыми лентами. Журнальный и обеденный столы загромождали свечи, излучая романтическое сияние. Каждую поверхность гостиной украшали букеты цветов.
Там были розы, гвоздики, тюльпаны, ромашки, лилии. И я заметила маленькие коробочки с розовыми лентами, стратегически расставленные по всей комнате.
— С Днем Святого Валентина, — произнес Марк.
Медленно обходя комнату, я вглядывалась в каждую деталь. На кофейном столике были рассыпаны розовые конфетти. Я прижал указательный палец к маленькому кусочку и подняла его, чтобы показать ему.
— Где ты взял эти сердечки? — спросила я.
— Пати Сити.
— А шарики?
— Пати Сити. У них оставалось лишь два шарика в форме сердца, — он указал в угол.
— Одно для тебя и одно для меня? — подразнила я.
— Я на это надеюсь.
Я осмотрела комнату.
— Боже. Что бы ты сделал, если бы я отказалась прийти с тобой домой? — спросила я.
— Покончил с собой, — ответил Марк. — Серьезно. Если бы мне пришлось зайти сюда одному, я бы покончил с собой.
Я рассмеялась.
— Ты действительно переборщил.
— И я бы сделал это снова, — сказал он. — И снова и снова.
Я стряхнула конфетти в форме сердца с пальца и взяла одну из коробочек.
— Можно?
Марк кивнул.
Я открыла коробочку и обнаружила там кусочек шоколада, завернутый в тонкий розовый листок бумаги. Я медленно открыла его и прочитала сообщение: «Я идиот». Я посмотрела на Марка, кивнула и сунула шоколад в рот.
Двинулась к следующей коробочке и открыла ее. Еще одна шоколадка, завернутая в послание. «Можешь наказать меня, как захочешь». Я посмотрела на Марка.
— Правда? — спросила я, протягивая ему листок.
— Да, Кейденс.
Ну, может быть, я бы могла немного повеселиться.
— Встань на колени. — На самом деле я не думала, что он это сделает. Как унизительно. Но он опустился вниз, и ждал моих дальнейших инструкций. — Эмм...поцелуй мои ноги.
Марк усмехнулся и наклонился. Я отскочил назад.
— Нет! Не целуй мои ноги! Микробы. Микробы на моей обуви. Это отвратительно.
— Я поцелую их, Кейденс, — произнес Марк, смотря на меня.
Я покачала головой.
— Тогда что ты хочешь, чтобы я сделал? — спросил он.
Я задумалась на мгновение, прежде чем ответить, — Хочу, чтобы ты заставил меня снова доверять тебе.
— Я сделаю все, чтобы ты почувствовала это, Кейденс.
— Я хочу, чтобы ты сказал мне, почему ты продолжал говорить, что я должна доверять тебе, и когда я это сделала, ты ушел от меня.
Марк посмотрел мне прямо в глаза.
— Я был придурком. Мне было страшно. Я думал, что моя жизнь стала сложнее, когда на самом деле, она стала невыносимой в тот момент, когда ты вышла отсюда.
— Я знаю, что нам тяжело, — прошептала я.
— Но так будет не всегда, Кейденс. И я всегда это знал. Просто боялся. Мне нет оправдания, — ответил Марк.
— Ты сказал, что тебе не нравится чувствовать себя неуправляемым. Что я сделала тебя слишком эмоциональным. — Я выжидающе смотрела на него.
— Я давно...не чувствовал подобного. Забыл, какого это. Ты разбудила все эти эмоции, а я не знал, как с ними справиться. Я думал, что они мне не нравятся, и когда ты ушла, поняла, что мне не нравится их не чувствовать.
Я улыбнулась.
— Так значит ты человек.
Он кивнул.
Я задумалась на мгновение.
— Почему ты давно не чувствовал подобного?
Я заметила, как он напрягся, как в тот день в церкви, когда его мать чуть не раскрыла его секрет.
— Я... не хочу говорить об этом сейчас. Мне хочется поделиться этим с тобой. Правда, но не сейчас. Это нормально?
Я кивнула, хотя не могла смириться с тем, что существует часть его, которой он не хочет делиться. Но я достаточно уважала его, чтобы не давить.
— Так ты не думаешь, что я устраиваю драмы?
Марк улыбнулся.
— Я думаю, что ты лучшая драма. И я хочу, чтобы ты была моей драмой, и заставляла меня чувствовать все время, и выворачивала меня наизнанку, и делала с моим сердцем и разумом все, что хочешь.
Я прыгнула в его раскрытые объятия, и он упал на пол в гостиной. Марк заключил меня в отчаянные, душераздирающие объятия, от которых у меня перехватило дыхание.
— Я люблю тебя, Кейденс, — прошептал он мне на ухо. — И никогда не переставал любить тебя.
— Я верю тебе, — ответила я, уткнувшись лицом ему в шею.
И это была правда.
***
— У меня был секс с другим. — Я думала, что должна сказать правду, прежде чем он займется со мной любовью, что я всегда была и буду только его.
Марк нахмурил брови, будто не понял мои слова. Поэтому я открыла рот, чтобы повторить.
— Нет, я слышал тебя, — произнес он, прерывая меня.
Я повесила голову.
— Это был День Святого Валентина. Мне было одиноко.
Марк неловко заерзал на кровати.
— Я проплакала все время. — Подумала, это принесет ему немного облегчения.
Он резко поднял голову.
— Он принудил тебя?
— Нет. Ничего такого, — ответила я. — Я плакала, потому что была одинока. И потому что не любила его.
— Боже, Кейденс, — прошептал Марк. Он грубо подхватил меня и усадил к себе на колени. Он крепко обнимал меня. — Прости, что сделал это с тобой.
А потом я ощутила дрожь, признак отчаяния. И слезы.
Я прошептала ему на ухо, — Прости, что сделала это с тобой.
— Не извиняйся. Ты не сделала ничего плохого. Это я придурок, который оттолкнул тебя, — произнес Марк.
На своем обнаженном плече я ощутила его слезы и не выдержала. Не знала, что сказать или сделать, поэтому посильнее вцепилась в него, пытаясь успокоить дрожь его тела, когда он изливал свое горе. Слезы заливали мне шею, плечо, и я испугался.
— Прекрати! — закричала я. — Просто прекрати! — Я соскочила с его колен, срывая с себя лифчик и трусики.
Марк смущенно посмотрел на меня.
— Мне не нужны твои слезы, — произнесла я. — Мне нужно, чтобы ты любил меня.
Я забралась на него и оседлала его бедра, а потом поцеловала его губы. Под собой снова ощутила его дрожь, но не от слез. Он был возбужден, и боролся с этим.
— Кейденс, не сейчас. Я хочу. Правда. Но боюсь, что сделаю тебе больно, потому что слишком сильно хочу тебя. И не могу это контролировать, — сказал он.
— Я хочу, чтобы ты сделал мне больно, — ответила я. — Хочу, чтобы ты делал все, что хочешь.
— Кейденс...
— Пожалуйста, люби меня! — закричала я, и Марк не спорил. Он подхватил меня и одним быстрым движением опустил на кровать. Сам он разделся догола и забрался на меня, перенося весь свой вес.