Грейси нахмурилась.
— Самое ужасное во всем это эта Эйвери. Я знала, что от нее будут неприятности, когда она начала посещать молодежную группу. Мне потребовалось какое-то время, но в итоге я все разузнала. Вы двое покрывали друг друга, чтобы сбегать с занятий и заниматься чем вам хотелось. И при этом притворяться что вы остаетесь добропорядочными маленькими христианками. Но ты провалилась.
Развернувшись я пошла к машине.
— Не смей уходить вот так, Кейденс! — заорала Грейси мне вслед. — Я все расскажу твоим родителям!
Я резко развернулась и вихрем подлетела к ней. Инстинкт. Сработал инстинкт. Я залепила ей пощечину, и она вскрикнула.
— Чертова сучка! — заорала я. — Ты и слова никому не скажешь!
Пару секунд Грейси терла щеку, а затем изо всех дала мне ответную пощечину. Я оказалась к ней не готова. Не думала, что у нее хватит смелости. Ее ладонь так больно ужалила меня, что на глазах сразу же выступили слезы.
— Ненавижу тебя, Кейденс! — хрипло провизжала она и ударила меня еще раз.
Не знаю, что именно дремало в моем сердце весь этот год, но это было уродливое, мстительное и злое чувство. И мне хотелось действовать соответственно ему. Мне хотелось быть настоящей чертовой сучкой.
Я подвигала нижней челюстью из стороны в сторону, выпуская на волю все слова, которые так и рвались наружу.
— Что? Так ты без ума от моего парня? — процедила я. — Все дело в этом?
— Очнись, — отрезала Грейси. — Ты чокнулась.
— Я чокнулась? — переспросила я. Я начала наступать на нее и прижала ее к машине. Грейси выглядела так, словно была готова ударить меня в третий раз, но видимо мое выражение лица заставило ее передумать. Она испугалась меня.
— Да это ты мечтаешь трахнуться с моим парнем.
Грейси рьяно замотала головой. Я видела, как из ее глаз снова потекли слезы, и, если бы я не превратилась в монстра, то они наверняка тронули бы меня.
— Ты завистливая сучка, которая хочет то, что есть у меня. Но, знаешь, что? Ты не получишь его. Ты ему не нравишься. Он ни за что не станет встречаться с такой как ты, — я нагнулась так близко к ней, что между нашими лицами осталось всего пара сантиметров.
— Он хочет меня. Он трахает меня, — ворковала я. — А ты будешь держать свой поганый рот на замке.
Грейси сделала глубокий вдох, как только я отступила.
— Кто ты? — прошептала она.
Я покачала головой, шокированная собственным отвратительным поведением.
— Не знаю.
***
— Рассказать ему? — спросила я Эйвери по телефону.
Волнение поедом ело меня. Смелой я была те пару мгновений, когда превратилась в свое невменяемое альтер эго. Теперь же я стала прежней Кейденс, которая была в ужасе от мысли, что Грейси может рассказать кому-нибудь.
— Черт возьми, что за вопросы? — возмутилась Эйвери. — Конечно же расскажи ему. Он имеет право знать.
— Но я не уверена, расскажет ли она что-нибудь, — возразила я.
— Глупости. Как долго ты знаешь эту девчонку?
— Просто я думала, что она очень расстроена из-за того, что мы больше не дружим, — продолжала гнуть свое я.
— Повзрослей уже, Кейденс, — резко прервала меня Эйвери. — Девчонка кое-что знает про тебя, и она обозлена. Ты просто идиотка, если веришь, что она не расскажет твоим родителям. Кроме того…
— Что кроме того? — спросила я.
— Да, кроме того, ты маленькая сучка. Слушай, это же не моя вина, что вы двое не в состоянии контролировать себя на людях.
— Но мы ничего такого не делали, — запричитала я.
— Вы ругались. Ты позволила ему поцеловать себя в щеку, Кейденс!
Я ничего не ответила на это.
— Он держал тебя за руку, когда вы выходили из кинотеатра!
— Ладно, — рявкнула я. — Я допустила ошибку.
Мы обе помолчали, а затем Эйвери снова заговорила.
— Грейси что-нибудь сказала обо мне?
Сердце у меня екнуло.
— Нет. — Это была худшая в мире попытка придать своему голосу бесстрастность.
— И что она сказала? — уточнила Эйвери.
— Ничего.
— Что она сказала, Кейденс? — настаивала на ответе Эйвери.
Я тяжело вздохнула.
— Она считает, что ты оказываешь плохое влияние. Она в курсе, что мы сбегали с занятий и занимались своими делами, прикрывая друг друга, — выпалила я.
Еще одна короткая пауза.
— Ты ей рассказала?
— Боже, клянусь, я ничего ей не рассказывала, Эйвери!
— Мне надо идти. — Это было неожиданно. В голосе Эйвери слышался страх.
— Нет, Эйвери, пожалуйста.
— Кейденс, я клянусь...
— Пожалуйста, выслушай меня! Я не знаю, как она все разнюхала! Я ничего ей не рассказывала, — я расплакалась. Казалось, что это самое естественно, что можно сделать в данный момент.
— Я — труп, — прошептала Эйвери. Я с трудом расслышала ее шепот, но все же услышала, и мои всхлипывания переросли в рыдания. Эти звуки прорезали тишину моей спальни, и я поняла, что у меня «прелюдия».
Начало жутко громкой бухающей симфонии Бетховена, когда слушатели затаивают дыхание на все произведение, надеясь, молясь о быстром и внезапном ее завершении.
Им не важно, как оно наступит. Им просто необходимо утихомирить их бешено колотящиеся сердца. Они жаждут снова дышать в нормальном темпе. Снова нормально себя чувствовать. Но это не дастся им легко, и они прекрасно это знают.
— Прекрати! — прошипела Эйвери, когда я зарыдала в микрофон. — Дай мне подумать!
Подумать? Подумать о чем? Мой финал был близок — я чувствовала, что он находится по ту сторону двери в мою комнату. В любую секунду они ворвутся сюда и прикончат меня за то, что я плохо себя вела. За то, что обманывала.
За то, что была аморальна, испорчена и ужасна. За то, что я была какой угодно, только не хорошей.
— Эйвери, — всхлипнула я, но тут в дверь постучали и телефон выпал у меня из рук. Он с неожиданно громким звуком упал на деревянный пол. Я буквально примерзла к кровати.
— Кейденс, милая, — позвала мама через дверь. — Ужин готов.
Ужин готов. Я не собираюсь убивать тебя. По крайней мере пока что. Я еще не знаю, что ты натворила, если уж на то пошло. Но уверена, что выясню это довольно скоро. Я все узнаю, Кейденс. Тебе не утаить от меня ничего. Я узнаю про твой обман и заставлю заплатить за него. а пока что, ужин готов. Спускай вниз кушать, милая.
***
Я вывернула из-за угла холла и увидела своих родителей, брата и Грейси.
Я застыла.
Грейси сгорбившись сидела на диване и плакала. Мама тоже плакала. Оливер выглядел смущенным. А отец был в ярости.
— С чего мне начать? — обратился ко мне отец.
— Ты о чем? — конечно же я знала, что именно он имел в виду, но все равно пыталась выкрутиться. Я не знала, что мне говорить, как поступить. У меня не было плана как выпутаться из этой ситуации. И я была безумно зла на себя саму, за то, что не подготовилась к этой ситуации.
Две недели, прошедшие безо всяких происшествий, дали мне надежду, что Грейси решила ничего не рассказывать моим родителям.
— Это правда? — рявкнул отец.
— Что правда?
— Не коси под дурочку, Кейденс! — заорал он и я вздрогнула.
Я часто-часто задышала и перевела взгляд на Грейси. Она прекратила плакать. Уверена, что ее слезы были притворными. Она нисколько не была расстроена из-за того, что настучала на меня.
Она ждала этого момента, чтобы уничтожить то единственное хорошее, что было в моей жизни. Таким было ее наказание за то, что я разрушила нашу дружбу. Грейси — сучка. Мстительная сучка. Видимо мое пугающее стервозное альтер эго оказалось не настолько устрашающим, чтобы заставить ее молчать.
— Отвечай, когда я тебя спрашиваю, Кейденс — потребовал ответа отец.
Я кивнула. У меня просто не было другого выхода.
Мама жалко всхлипнула. Оливер ахнул.
— Да что с тобой не так? — спросил отец. Его вопрос прозвучал как самое ужасное обвинение, как будто я совершила чудовищное извращенное преступление и меня необходимо упечь в психушку.
— Со мной все в порядке, — ответила я. Я пыталась вести себя мужественно.
— Вступила в отношения со своим учителем? — уточнил отец. — И считаешь, что с тобой все в порядке?
Я вскинула голову в защитном жесте.
— За что? — спросила мама. — За что ты так с нами поступаешь?
— С тобой? — заорала я. — К тебе это не имеет никакого отношения!
— Черта с два! — взревел отец. — Это твой способ отомстить нам за то, что наказали тебя? Ты действительно настолько незрелая, Кейденс?