— Кто ты? — прошептала она.
Я покачала головой, шокированная собственным отвратительным поведением.
— Не знаю.
***
— Рассказать ему? — спросила я Эйвери по телефону.
Волнение поедом ело меня. Смелой я была те пару мгновений, когда превратилась в свое невменяемое альтер эго. Теперь же я стала прежней Кейденс, которая была в ужасе от мысли, что Грейси может рассказать кому-нибудь.
— Черт возьми, что за вопросы? — возмутилась Эйвери. — Конечно же расскажи ему. Он имеет право знать.
— Но я не уверена, расскажет ли она что-нибудь, — возразила я.
— Глупости. Как долго ты знаешь эту девчонку?
— Просто я думала, что она очень расстроена из-за того, что мы больше не дружим, — продолжала гнуть свое я.
— Повзрослей уже, Кейденс, — резко прервала меня Эйвери. — Девчонка кое-что знает про тебя, и она обозлена. Ты просто идиотка, если веришь, что она не расскажет твоим родителям. Кроме того…
— Что кроме того? — спросила я.
— Да, кроме того, ты маленькая сучка. Слушай, это же не моя вина, что вы двое не в состоянии контролировать себя на людях.
— Но мы ничего такого не делали, — запричитала я.
— Вы ругались. Ты позволила ему поцеловать себя в щеку, Кейденс!
Я ничего не ответила на это.
— Он держал тебя за руку, когда вы выходили из кинотеатра!
— Ладно, — рявкнула я. — Я допустила ошибку.
Мы обе помолчали, а затем Эйвери снова заговорила.
— Грейси что-нибудь сказала обо мне?
Сердце у меня екнуло.
— Нет. — Это была худшая в мире попытка придать своему голосу бесстрастность.
— И что она сказала? — уточнила Эйвери.
— Ничего.
— Что она сказала, Кейденс? — настаивала на ответе Эйвери.
Я тяжело вздохнула.
— Она считает, что ты оказываешь плохое влияние. Она в курсе, что мы сбегали с занятий и занимались своими делами, прикрывая друг друга, — выпалила я.
Еще одна короткая пауза.
— Ты ей рассказала?
— Боже, клянусь, я ничего ей не рассказывала, Эйвери!
— Мне надо идти. — Это было неожиданно. В голосе Эйвери слышался страх.
— Нет, Эйвери, пожалуйста.
— Кейденс, я клянусь...
— Пожалуйста, выслушай меня! Я не знаю, как она все разнюхала! Я ничего ей не рассказывала, — я расплакалась. Казалось, что это самое естественно, что можно сделать в данный момент.
— Я — труп, — прошептала Эйвери. Я с трудом расслышала ее шепот, но все же услышала, и мои всхлипывания переросли в рыдания. Эти звуки прорезали тишину моей спальни, и я поняла, что у меня «прелюдия».
Начало жутко громкой бухающей симфонии Бетховена, когда слушатели затаивают дыхание на все произведение, надеясь, молясь о быстром и внезапном ее завершении.
Им не важно, как оно наступит. Им просто необходимо утихомирить их бешено колотящиеся сердца. Они жаждут снова дышать в нормальном темпе. Снова нормально себя чувствовать. Но это не дастся им легко, и они прекрасно это знают.
— Прекрати! — прошипела Эйвери, когда я зарыдала в микрофон. — Дай мне подумать!
Подумать? Подумать о чем? Мой финал был близок — я чувствовала, что он находится по ту сторону двери в мою комнату. В любую секунду они ворвутся сюда и прикончат меня за то, что я плохо себя вела. За то, что обманывала.
За то, что была аморальна, испорчена и ужасна. За то, что я была какой угодно, только не хорошей.
— Эйвери, — всхлипнула я, но тут в дверь постучали и телефон выпал у меня из рук. Он с неожиданно громким звуком упал на деревянный пол. Я буквально примерзла к кровати.
— Кейденс, милая, — позвала мама через дверь. — Ужин готов.
Ужин готов. Я не собираюсь убивать тебя. По крайней мере пока что. Я еще не знаю, что ты натворила, если уж на то пошло. Но уверена, что выясню это довольно скоро. Я все узнаю, Кейденс. Тебе не утаить от меня ничего. Я узнаю про твой обман и заставлю заплатить за него. а пока что, ужин готов. Спускай вниз кушать, милая.
***
Я вывернула из-за угла холла и увидела своих родителей, брата и Грейси.
Я застыла.
Грейси сгорбившись сидела на диване и плакала. Мама тоже плакала. Оливер выглядел смущенным. А отец был в ярости.
— С чего мне начать? — обратился ко мне отец.
— Ты о чем? — конечно же я знала, что именно он имел в виду, но все равно пыталась выкрутиться. Я не знала, что мне говорить, как поступить. У меня не было плана как выпутаться из этой ситуации. И я была безумно зла на себя саму, за то, что не подготовилась к этой ситуации.
Две недели, прошедшие безо всяких происшествий, дали мне надежду, что Грейси решила ничего не рассказывать моим родителям.