— Я боюсь щекотки, — выдохнула я, сжимая его руку на моём лице.
— Прости, — ответил он.
Я открыла глаза и увидела, что он изучал меня. Я не могла выдержать интимности момента и отчаянно думала, что сказать.
— Как зовут вашу девушку? — спросила я.
— Какую девушку?
Я нахмурила брови, а он усмехнулся.
— Почему вы сказали классу, что у вас есть девушка? — спросила я.
— Потому что это то, что они хотели услышать, — ответил он. Его взгляд был пронзительным, и я пыталась перейти на менее личную тему для обсуждения.
— Зачем вам в столе влажные салфетки? — задала я другой вопрос.
— Ты знаешь, у тебя все будет хорошо, — проговорил он, проигнорировав мой вопрос.
Мое дыхание участилось, и я не могла скрыть, как быстро поднимается и опускается моя грудь. Мне хотелось, чтобы была зима, и чтобы я была укутана в тяжёлое пальто, но даже и тогда, боюсь, он бы смог увидеть, как колотится моя грудь – мою восхитительную, ужасающую панику.
Я покачала головой.
— Не думаю.
Я сжала его руку, и он раскрыл её, прижимая ладонь к моей щеке с использованной влажной салфеткой. Мне стоило бы рассмеяться от того, как глупо это ощущалось, но я знала, что это лишь из-за того, что он пытался ласкать мою кожу, а салфетка была на пути.
— Ты опоздаешь на урок, Кейденс, — сказал он, и словно его голос был сигналом, зазвенел звонок, стирая завораживающий момент. Он встал и пошёл к мусорной корзине, выбросив салфетку перед тем, как снова повернуться лицом ко мне.
— Я храню в своём столе влажные салфетки, потому что никогда не знаю, когда они могут понадобиться, — ответил он.
— Ох.
— Я могу заставить их остановиться, — предложил он.
— Что вы имеете в виду?
— Эти…издевательства.
Я собрала свои книги и встала.
— Нет. Вы ничего не сможете сделать, — сказала я по пути к двери. — Рано или поздно им надоест.
— Это неправильно, — ответил мистер Коннели. — Я могу сделать с этим что-нибудь.
— Нет, мистер Коннели, — ответила я. — Пожалуйста, не надо. Вы сделаете только хуже.
Он выглядел рассерженным, но не на меня. Он злился, потому что знал, я была права. Действительно, он ничего не мог сделать. Он помнил старшую школу. Знал, каковы правила, справедливые или нет.
— Позволь выписать тебе пропуск за опоздание, — предложил он, подходя к своему столу и ставя подпись на розовом бланке бумаги. Я взяла его, открыла дверь и вышла, не сказав ни слова.
Я пялилась на свои руки на каждом уроке до конца дня, проигрывая в голове помощь, оказанную мистером Коннели. Он должен был знать, что это неподобающе. Почему же он касался меня так? И почему я позволила ему? Я могла бы сказать нет. Я, могла бы уйти. Но я не хотела. Я хотела, чтобы он отмывал мои руки, говорил мне добрые слова, заставлял смеяться. Я осознала, что мистер Коннели один из немногих хороших людей в моей жизни в настоящий момент. Чувствовал ли он это? И пользовался ли он этим?
***
— У меня к тебе предложение.
Я наблюдала, как высокая девушка с длинными чёрными волосами безмятежно плюхнула свой поднос с едой на стол напротив меня. Несколько из её овощей на пару выпали из контейнера, приземлившись рядом со мной с хлюпающим звуком. Я опустила глаза на свои собственные овощи и решила, что не голодна.
— Кто ты? — спросила я.
— Я Эвери, — ответила она, открывая своё шоколадное молоко. Она усмехнулась и отхлебнула, а потом сразу перешла к делу. — Ладно, я наблюдала за тобой последние две недели.
— Жутко.
— Совершенно, но просто выслушай меня. Я наблюдала за тобой и знаю, что у тебя нет друзей. Знаю, что с тобой происходит.
— Знаешь? — я нервно поерзала на месте.
— Мммм. Ты сделала огромную ошибку и попала в крупные неприятности с родителями, а теперь они ничегошеньки не позволяют тебе делать, верно? Они из виду тебя не выпускают. Я права?
— Эм…
— Тебе нельзя водить. Нельзя идти куда-либо, кроме школы и церкви. Я видела тебя в церкви, кстати. Люди продолжают спрашивать, когда ты вернёшься в молодежную группу.
— Никогда, — ответила я.
Эвери рассмеялась.
— Почему я тебя не знаю? — спросила я. — В смысле, раз уж ты ходишь в мою церковь и всё такое.
— Моя семья переехала сюда год назад, и пока ты подбирала мусор на обочинах, я ходила в юношескую группу в твоей церкви и узнала всё о твоём девиантном поведении.
— Хмм. Тогда, полагаю, ты уже знаешь, как меня зовут, и поэтому ты не затруднилась спросить?
— О, я точно знаю, кто ты. Ты Кейденс Миллер, девушка, которая словила кайф, ограбила мини-маркет и отправилась в колонию на десять месяцев, — ответила Эвери. — Ты – девчонка, которая каким-то чудом избежала реальной тюрьмы. Счастливица.