Он ухмыльнулся. — Боюсь даже спрашивать.
— Нет, не что-то плохое или неуважительное, — объяснила я.
— Рад слышать, — ответил он. — Тогда как же ты меня называла?
Я захихикала и прижала рюкзак ближе к груди, — Это глупо.
— Держу пари, это не так. Готов поспорить, это забавно, раз ты смеёшься, — ответил он.
Я задумалась на мгновение. Он смотрел на меня этими штормовыми глазами, звеня ключами в левой руке.
— «Полночь в Совершенном мире» и «Конверс» — наконец призналась я. А потом рассмеялась. Не знаю, почему. На самом деле, в этом не было ничего забавного, но что-то в этом заставило меня смеяться. И он тоже засмеялся. Но, думаю, его смех, был скорее реакцией на мой смех, а не на его суррогатные имена.
Не знаю, как долго мы сидели там, смеясь, но что-то в этом моменте заставило меня почувствовать себя лучше. Я знала, этот год будет дерьмовым, поэтому подумала, что должна использовать любое такое мгновение, чтобы почувствовать себя чуточку лучше. Я знала, что счастливой себя чувствовать не буду никогда. Это слишком.
— На мне была эта футболка в тот день на шоссе 28, не так ли? — спросил мистер Коннели.
Я кивнула. — Что это значит? Мне было любопытно.
— Вообще-то, это песня, — ответил он. — Моя любимая песня.
— На что она похожа?
Он уставился в одну точку, прямо около моего правого уха и ответил, — На совершенство.
— Что ж, думаю, в этом есть смысл — ответила я.
— Тебе стоит послушать её, — добавил мистер Коннели. — Ты можешь послушать её целиком на Ютубе.
Я покачала головой.
— Нет, этого я не могу. Мне разрешают использовать компьютер лишь для того, чтобы распечатать бумаги, — я ковыряла молнию на сумке.
— О.
— Мне много чего не разрешают, — отметила я.
Кейденс, не вываливай все это на бедного парня. Может он и наорал на тебя сегодня утром, но ему вовсе не обязательно выслушивать о твоих проблемах в качестве наказания.
— Ясно, — сказал мистер Коннели. Он не давил на меня. И это меня радовало, потому что я могла бы поддаться соблазну рассказать ему всё. С чего я взяла, что ему есть до этого дело, я не знаю.
— Это временно, — начала я, но не убедительно. На самом деле, я знала, что мой отец планировал держать меня подальше от интернета до конца моей жизни. И никогда не вернёт мне водительские права. И никогда не позволит мне пойти на свидание. И никогда не позволит мне ничего делать.
Мистер Коннели нахмурился.
— Кейденс, прости, что накричал на тебя сегодня утром.
Я была шокирована и не знала, что сказать. Передо мной ещё никогда не извинялся учитель. Не думала, что им это позволено.
— Всё в порядке, — пробормотала я.
— На самом деле, это не так, — ответил мистер Коннели. — Это было неправильно. И я понимал, почему ты одела комбинезон. И это ещё одна причина, по которой я не должен был кричать на тебя.
Я задумалась на мгновение. — Не стоило мне спорить. Надо было сделать, о чем Вы попросили.
Мистер Коннели пожал плечами.
— Они хотели, чтобы я побежала в туалет и плакала, — мягко призналась я. — А я не хотела давать им то, чего они хотят. Поэтому я его надела.
— Знаю.
Я отвернулась. Я думала о своих родителях, которые были так злы на меня, не простили мне моей «большой ошибки». Вот как они это называли: «большая ошибка». Я ни от кого не могла добиться сочувствия к своей боли и одиночеству. Это была боль из-за потери моей лучшей подруги, потери доверия моих родителей, потери моего статуса «хорошей девочки» в школе. Я не осознавала, как сильно скучала по этому, как предпочитала считаться наивной девственницей, нежели тем, кем меня называют теперь: шлюхой. Мне нужно было, чтобы кто-то пожалел меня, и я знала, что это сделал Мистер Коннелли. Я истосковалась по сочувствию и решила заставить его чувствовать себя виноватым.
— Это из-за вас.
— Прости? — спросил мистер Коннели.
— Это из-за вас я побежала в туалет и плакала, — повторила я, пряча лицо. А потом я спрыгнула со скамьи и ушла.
Я была смущена. Может, это была плохая идея. В моей голове эти слова звучали лучше, чем вслух, но реальность оказалась совершенно другой.
— Кейденс, — услышала я голос позади. Я поморщилась и ускорила темп. — Кейденс, подожди!
Я шла так быстро, как только могла, подбородок опущен, взгляд не отрывался от земли. Я не пойду завтра в школу. Я ни за что не смогу вернуться и столкнуться с ещё одним днем издевательств. Я ни за что не смогу встретиться с ним. Я убегу. Сегодня же соберу сумку, перерою весь дом, пока не найду спрятанные папой ключи от машины и покину город. Просто поеду. Буду ехать, пока не доберусь до океана. А потом прямо на машине въеду в океан.