Они не вернулись к «сожительству» даже в том смысле, который вкладывают в это слово многие университетские пары, разделенные работой в разных городах. Чарльз приезжал к Робин в качестве гостя, а уезжая, не оставлял своих вещей. Но спали они во время его визитов неизменно вместе. Вне всякого сомнения, это были странные отношения. Не брак, не сожительство и не роман. Скорее развод, в котором обе стороны готовы встречаться для общения и плотских удовольствий, не связывая друг друга никакими узами. Робин и сама не понимает — то ли это очень современные независимые отношения, то ли чистой воды разврат.
Вот какие мысли беспокоят Робин Пенроуз, когда она въезжает в университетские ворота, кивая и улыбаясь охраннику в маленькой стеклянной будке. Лекция по рабочему роману, ее профессиональное будущее и отношения с Чарльзом — скорее в порядке поступления, чем в порядке важности. На самом-то деле все, что касается Чарльза, вряд ли может считаться поводом для беспокойства. А предстоящая лекция, в этом Робин уверена, есть проблема привычная и сугубо техническая. Дело не в том, что она не знает, о чем говорить. Дело в том, что ей не хватит времени сказать все, что она хочет сказать. В конце концов, рабочим романом XIX века она занимается уже лет десять, и даже после публикации книги у нее продолжают накапливаться новые мысли и догадки на сей счет. У Робин есть ящички, битком набитые каталожными карточками с различными записями. Скорее всего, она знает о рабочем романе XIX века больше всех на свете. Как вместить все ее знания в пятидесятиминутную лекцию для студентов, которые вообще ничего об этом не знают? Тут научные соображения вступают в противоречие с педагогическими. Больше всего на свете Робин любит разобрать текст на мелкие детали, исследовать все бреши и лакуны, обнаружить то, что в нем не сказано, разоблачить идеологическое вероломство и вычленить из текста семиотические коды и литературные традиции. Студенты же хотят от Робин, чтобы она предоставила в их распоряжение основные факты, которые позволят им читать романы как результат простого, незамысловатого отражения «действительности» и писать о них простые, незамысловатые рефераты.
Робин припарковывает машину на одной из университетских стоянок, берет с переднего сиденья сумку от «Глэдстоуна» и направляется к Английской кафедре. Ее походка нетороплива и изящна. Она гордо держит голову, и золотисто-рыжие кудри подобны фонарю, горящему в сером утреннем тумане. Глядя на то, как Робин идет по кампусу, улыбаясь знакомым, на ее горящие глаза, никогда не подумаешь, что ее терзают какие-то волнения. Впрочем, она действительно относится к этим волнениям не очень серьезно. Она молода, уверена в себе и ни о чем не жалеет.
Робин входит в холл. На лестницах и в коридорах — толпы студентов. Воздух наполнен их криками и смехом — они приветствуют друг дружку в первый день нового семестра. Перед дверью кафедры Робин встречает Боба Басби, представителя кафедры в местном комитете Ассоциации университетских преподавателей. Он прикалывает листок бумаги к доске объявлений. Заголовок гласит: «В среду, 15 января, — однодневная забастовка». Расстегивая куртку и разматывая шарф, Робин читает через плечо Боба: «День активных действий… протест против сокращений… понижения зарплаты… пикеты будут выставлены у каждого входа в Университет… добровольцы могут записаться у представителя кафедры… остальных просят в этот день не появляться на кампусе».
— Боб, запишите меня в пикеты, — просит Робин.
Боб Басби, у которого никак не получается вытащить кнопку из доски, поворачивается к Робин и шевелит черной бородой.
— Шутите? Вам бы не стоило.
— Почему?
— Ну… понимаете, вы молодой преподаватель, на временной работе… — Боб Басби явно смущен. — Если вы воздержитесь, вас никто не упрекнет.
Робин возмущенно фыркает.
— Но это же дело принципа!
— Хорошо, я вас запишу, — соглашается Боб и снова принимается за кнопку.
— Доброе утро, Боб! Доброе утро, Робин!
Оба поворачиваются к Филиппу Лоу, который, судя по всему, только что появился: на нем довольно неопрятная куртка с капюшоном, в руках потрепанный портфель. Это высокий, худой и сутулый мужчина с серебристой сединой, с залысинами на висках и спадающими на спину прядями. Говорят, когда-то он носил бороду, и с тех пор все время ощупывает подбородок, как будто пытается ее найти.