Договорившись с Фунтиковым, что он пойдет вместе с его родителями гулять по Москве, Митя забежал к себе в комнату и, вынув деньги из тумбочки (они так и лежали в конверте, как были получены в бухгалтерии), положил их в карман гимнастерки. Мало ли зачем могут понадобиться деньги человеку, гуляющему со своими друзьями по столице!
Шли так: впереди Иван Андреевич с сыном, за ним Екатерина Степановна с ребятами. Сереже хотелось разговаривать со всеми своими спутниками сразу, поэтому он перебегал от Ивана Андреевича к Екатерине Степановне, уговаривая полюбоваться то домом, то сквером, то памятником. Он готов был объяснять даже то, что не требовало никакого объяснения.
— Вот это, пожалуйста, милиционер. Видите, в той будочке? Он сейчас даст нам зеленый свет, и мы перейдем на другую сторону. А это «победа» проехала, у нее четыре цилиндра…
Сережа знал Москву лучше своих приятелей: два года он прожил в детдоме на Пятницкой.
Когда его спутники останавливались в восхищении перед каким-нибудь зданием, Сережа не давал им долго задерживаться.
— Это что! — говорил он. — Вот я вам сейчас покажу такое, что вы ахнете!..
Но стоило прийти к тому месту, куда он так спешил, как сразу же раздавалось: «Это что!»
Когда они вступили на Каменный мост, Сережа, напряженно всматриваясь в их лица, дрогнувшим голосом спросил:
— Ну как?
И у него было такое выражение лица, как будто это он построил мост и сейчас сдает его авторитетной комиссии.
— Вот, пожалуйста, чистый гранит! Потрогайте. Нет, вы потрогайте…
Если б Митя изредка не хватал его за руку, он обязательно попал бы под машину.
Петя с отцом шли впереди. Они вели серьезный, неторопливый разговор. Обоим надо было многое выяснить: сын оставил в селе свой дом и семью, отец отправил сына и работника учиться в Москву. Каждый считал, что лично за него волноваться не приходится, а все дело в том, как справляются без него.
— Ребят не распускаешь? — спросил отец, кивнув на Сережу, который в этот момент покупал пирожки с вареньем и угощал Екатерину Степановну и Митю.
— У нас дисциплина, — кратко ответил сын, считая, что отцу не разобраться в сложной и многообразной жизни училища. — А у вас, говорят, ячмень с опозданием сдали?
— Мать сказала? — быстро спросил Иван Андреевич.
— Почему мать? Ребята пишут.
— Они напишут!
— А что, неправда?
— Ну, опоздали на пять дней… Зато рожь нынче была богатая, и сдали в срок.
— Рожь рожью, а ячмень ячменем.
— Это верно, — извиняющимся тоном сказал отец, покосившись на сына. Иван Андреевич считал, что разговор принимает невыгодный для него оборот. — У тебя в группе сколько народу?
— Двадцать шесть.
— Ну вот! А у меня в бригаде тридцать два. Сравнил! У тебя все под рукой, а я за день своих на лошади не обскачу.
— Объективные причины, — строго сказал сын. — Вот если б у тебя в бригаде хоть один такой, как Костя Назаров, был, ты б тогда узнал… Дурака валяет. Думает, игрушки… Пятьсот рублей обходится государству в месяц, а пользы — шиш. Была б моя воля, я б ему показал…
— Например?
— Выгнал бы.
— Это не способ, — сказал отец. — Тебя не за этим старостой выбрали.
— Выгнать надо, — упрямо повторил Петя.
— А может, у него дома что не так? Сходил бы, с отцом поговорил.
— Да что отец! — махнул Петя рукой.
— То-есть как это — что? — Иван Андреевич от возмущения даже остановился.
— Да нет, я понимаю, — поспешно сказал Петя, — но только у него отца нет, а мать каждую неделю подарки покупает.
— Если желаешь, я могу с ним поговорить.
— Он тебя и слушать не станет.
— Послушает! Не родной сын, — обиделся Иван Андреевич.
Он действительно немного обиделся, но одновременно ему было приятно, что с сыном можно разговаривать, как с равным; даже больше того — ему чуточку льстило, что сын делится с ним, с отцом, как с товарищем. Пожалуй, именно сейчас следует дать сыну те наставления, которые он приберег для него еще дома.
— С Костей Назаровым мы как-нибудь сами уладим, — помолчав, сказал Петя. — А вот я хотел насчет электростанции с тобой поговорить. Мощность у вас будет малая.
— Как это — малая? — всполошился Иван Андреевич. — Во всех избах свет. Фонари на улицах… А тебе кто рассказывал — мать?
— Говорю, ребята пишут.
— Что ж они тебе, как министру, жалуются?
— Энергия для работы нужна, а не только в избах.
— А строить кто будет? Квалифицированных рабочих нет.