– Видела когда-нибудь, чтобы собаки породы кавапу жили на улице? – шепотом спросил меня Оуэн.
– Никогда, – ответила я, – но и других кавапу, кроме вашего, я не знаю, так что это вопрос с подвохом.
На кухне Роуз сидит на корточках перед духовкой с двумя огромными рукавицами на руках, наблюдая за курицей на гриле.
– Я пришла! – объявляю я.
Роуз вздрагивает, едва не упав вперед на плиту.
– Ферн! Ты напугала меня до смерти!
Роуз встает, глядя на меня хмуро. Хмуриться она умеет. Даже когда смеется, между ее бровями пролегают две маленькие вертикальные линии, будто ее лицо боится чрезмерно веселиться. Оуэн говорил, это потому, что она постоянно обо всех беспокоится. Я знаю, она за него переживает. Знаю, потому что всякий раз, когда она говорит о его работе в Лондоне, то улыбается чересчур широко и затем резко меняет тему. А еще Роуз очень беспокоится обо мне. Как-то раз я услышала, как она сказала кому-то по телефону, что из-за меня поседела (хотя волосы у нее вовсе не седые, к тому же из-за стресса волосы не седеют; однако стресс может привести к телогеновой алопеции – это такое состояние, когда волосы выпадают в три раза сильнее, так что из-за меня она могла облысеть, но никак не поседеть).
– Принесла молоко? – спрашивает Роуз. На ней белая рубашка и черные кожаные штаны, по дому она ходит босиком. Она всегда носит какие-нибудь вариации черно-белого, изредка может добавить в свой гардероб оттенки бронзового или бежевого. (Я бы местами добавила стразы.) Роуз – дизайнер интерьера, но «из тех, кто разрабатывает дизайн офисных помещений, а не из тех, кто подбирает декоративные подушки». Исходя из того, как часто и горячо она это акцентирует, я делаю вывод, что для нее это важное отличие. А потому я никогда не упоминала, как сильно люблю декоративные подушки.
– Молоко? – повторяет она, пока я смотрю на нее, недоуменно моргая. – Я звонила тебе полчаса назад. Ты сказала, что заскочишь по пути в продуктовый.
Интересно. Я ничего такого не помню. Для такого привередливого и требовательного человека я бываю порой на удивление рассеянной. Это странно. У меня фотографическая память на имена и лица, я могу найти любую книгу в библиотеке по одному только имени персонажа или описанию обложки, но зачастую, выходя по утрам из дома, оставляю дверь настежь открытой. (Соседка миссис Хейзелбери пару раз звонила мне на работу, испугавшись, что меня ограбили, а потом взяла за правило закрывать за мной дверь.) Роуз говорит, что рассеянность лишь придает мне обаяния, но меня это только раздражает. Я ненавижу это ощущение, когда не знаю, что у меня на уме, когда не могу себе доверять, даже несмотря на тот факт, что мне нельзя доверять.
– Забудь, – говорит Роуз, улыбаясь. – Куплю после ужина. Она достает из холодильника готовый салат с киноа и ставит его на стол. – Итак, расскажи мне что-нибудь о своем дне.
Мне нравится, как Роуз выбирает слова. Обычно люди спрашивают: «Как прошел день?» – до боли поверхностный и неглубокий вопрос. А рассказать кому-то что-то о своем дне, с другой стороны, это уже что-то более конкретное. Я подумываю рассказать Роуз об общении с предполагаемым бродягой в библиотеке, но поскольку существует большая вероятность того, что на меня посыплется гора вопросов, я выбираю другую тему для разговора.
– Я выяснила, кто зачеркивал ругательства в книгах.
Роуз пробует салат на вкус.
– О, и кто же?
– Миссис Миллард, – отвечаю я. – Из сообщества пенсионеров. У нее еще родинка такая на щеке, из которой волоски растут. Она опустила книгу в ящик возврата после встречи книжного клуба, а я как раз стояла рядом. Я увидела, что слова перечеркнуты, и сказала ей об этом. Она не стала отрицать. Я сказала ей, что она должна заплатить за замену этого экземпляра, а если увижу еще хоть одну книгу с ее каракулями, то приостановлю действие ее пропуска в библиотеку!
– Отличная работа, офицер Касл.
Технически Роуз могла сказать «констебль», но я понимаю, что она имеет в виду.
– Никто не смеет портить библиотечную собственность в мою смену.
Роуз улыбается. Она очень красивая. Невысокого роста, с круглым лицом, большими глазами и каштановыми волосами. Мы не выглядим как близнецы (многие нам об этом говорят). Я высокая, с узким лицом и светло-рыжими волосами. По правде говоря, единственная схожесть во внешности у нас – это глаза. Бледно-голубые, как морская вода на мелководье на белом песчаном пляже (один из бывших Роуз однажды так сказал, и я подумала, что это лучшее описание, что я когда-либо слышала для этого цвета глаз).
– Почти готово, – говорит Роуз, доставая ланцет и полоску для определения глюкозы в крови.