Выбрать главу

— Достоин! Достоин! — отозвались рыцари.

Если право Макса на свое усмотрение посвящать в рыцари кого бы то ни было в мирной обстановке было весьма спорным, то в данных обстоятельствах Макс, сражавшийся один против многих, проявил себя как достойный представитель рыцарского общества, а победивший его Феникс по единогласному мнению того же общества заслуживал посвящения. Его Светлость граф де Круа произнес формулу посвящения, признал себя пленником и потерял сознание. Над строем врагов загудели трубы, ландскнехты опустили алебарды и уверенно двинулись на штурм открытых ворот.

Покойный Грегуар Бурмайер знал толк в военной науке. После его смерти младшие командиры без лишних эмоций построили солдат и организовали наступление. Во главе строя встал Феникс, чье право вести армию на сбор трофеев не у кого не вызывало сомнений. Не вызывало сомнений также и то, что если бы было с кем еще сражаться, ландскнехты бы сражались не хуже, чем при живом главном нанимателе. Только сражаться было не с кем. Не было ни пехоты в воротах, ни стрелков в окнах и на крышах. Но выучка не позволяла сразу разбегаться и мародерствовать. Двери первых двух домов открылись, хозяева на пороге объявили о своей капитуляции и согласии заплатить выкуп. Туда были отправлены небольшие отряды, а остальная армия под трубы и барабаны продолжила свое триумфальное шествие по широкой улице.

— Хорошо, что ты его не добил, — сказал приятель новоиспеченному рыцарю, — оказывается, де Круа один держал нас всех у этих ворот. О нем после этого баллады будут писать, и о тебе тоже.

Внезапно трубы и барабаны умолкли. В двадцати шагах перед наступающими из-за поворота выехал отряд всадников. Первый ряд состоял из рыцарей в полной броне верхом на конях в турнирных доспехах. Рыцарей было много. Они занимали всю ширину улицы, за первым рядом виднелись второй и третий, а за третьим — еще плюмажи и знамена.

После секундного замешательства передние ряды ландскнехтов, не дожидаясь команды, приняли привычную низкую стойку и выставили пики, как всегда делалось против конницы.

Рыцари, тоже без лишнего шума, опустили копья и пришпорили коней.

Поток конницы снес первые пять рядов пехоты, даже не заметив. Потом началось избиение. Стрелки тоже вылезли на свои позиции и возобновили обстрел с не меньшим энтузиазмом, чем раньше.

32. Правосудие на скорую руку

После утреннего выступления графа настроение у всех участников турнира упало ниже подков, а по отбытии Сфорца стало еще хуже. Как же так, многие добирались сюда несколько недель, а турнир закончился на середине. Многие надеялись, что Никколо, как наследник графа продолжит торжества с удвоенной силой (граф же не умер, чтобы впадать в траур), но его военные приготовления не только всех удивили, но и сделали надежду на продолжение праздника совсем призрачной. Кто-то уже приложился к бутылке, на краю лагеря сворачивали шатры, где-то под горячую руку попалась свинья, которая теперь висела на вертеле, распространяя на весь лагерь запах горелого мяса. К всеобщему недовольству, все три полевые борделя самоликвидировались еще в первой половине дня, наводя на грустные и злые мысли, что каждая шлюха узнает о событиях в высшем обществе Ферроны раньше, чем это самое высшее общество.

Почти сразу же после отбытия Никколо Сфорца с последней партией союзников в лагерь примчался гонец от Бурмайера. Большая группа тоскующих баварцев и саксонцев поднялась как по тревоге, надела доспехи и отправилась в город. Оставшиеся рыцари с удивлением наблюдали, как из ниоткуда собрался впечатляющий отряд тяжелой пехоты с алебардами. Тем более удивительно это было после того, как Сфорца в три приема собирал свою лоскутную армию. А когда из скромного серого шатра выехали два полевых орудия на легких лафетах, всем стало окончательно понятно, что Грегуар Бурмайер был здесь не для удовольствия.

Сфорца заметно проредил лагерь за счет своих друзей и родственников, которых на его семейный праздник съехалось немало, а также местных рыцарей средней руки и мелких кондотьеров. Бурмайер увел свою партию, которая тоже составляла заметный процент населения лагеря. Шатры с северо-итальянскими и южно-немецкими гербами пустовали. Прекрасные дамы нервно вышагивали по опустевшим улицам. Доктора на всякий случай раскладывали свои инструменты, гробовщик, передразнивая докторов, вытащил на видное место гробы.

Наиболее знатные гости турнира собрались у герцога Лоренцо Медичи. Родственники королей, курфюрстов и герцогов на все лады обругали провинциальных графов-самодуров, грошовую местную политику и продажных кондотьеров оптом и в розницу. Устав ругаться, сливки общества постановили вечером и ночью устроить торжества в честь завершения турнира, где постараться помять все привезенные на турнир доспехи, съесть все запасенное мясо, выпить все вино и удовлетворить всех дам.

К трем часам пополудни слуги носились по территории лагеря как муравьи. Торопливо освежевывали свиней и овец, складывали костры для готовки и для освещения. Почти одновременно включились в работу десятки полевых кухонь. Герольды спешно составляли сетку ночных боев.

В начале четвертого, когда полным ходом шло обсуждение праздника меча и бутылки, в шатре Лоренцо Медичи появилась Аурелла Фальконе со статусом не то законной владелицы Ферроны, не то тещи законного владельца, не то просто прекрасной дамы.

— Друзья мои, пока вы тут не знаете, чем заняться, мерзкие хамы обижают беззащитных благородных дам!

Рыцари замолчали и повернулись в сторону Ауреллы. Толпе недовольных и разочарованных убийц очень не хватало формальных мотивов для нарушения шестой заповеди.

После победы на улицу высыпали все обитатели улицы богачей. Рыцарей благодарили, как могли, выносили лучшее вино, мясо, фрукты. Кто-то вытащил даже кресло, его благородный порыв был подхвачен соседями. На большом балконе заиграли невесть откуда взявшиеся музыканты. Почтенный доктор ходил вдоль улицы и, поминутно кланяясь, предлагал свои услуги. Девушки из приличных семей наперегонки со служанками вешались рыцарям на шеи и другие места. Оруженосцы уносили доспехи и уводили боевых коней.

Джакомо тоже спустился поблагодарить рыцарей, а Шарлотта вышла на балкон. Макса нигде не было видно. Если бы он потерпел поражение и попал в плен, сейчас он бы уже вернулся. Если бы он был убит, Франц бы притащил тело. Наверное, он ранен, и, наверное, тяжело.

— Марта!

— Слушаю, Ваша светлость.

— Найди Макса. Если он ранен, или… — Шарлотта проглотила слово, которое не боялась произнести, — не может идти, возьми слуг и носилки и принеси его сюда.

— Легко, Ваша светлость, — ответила Марта.

В дверях Марта столкнулась с симпатичной девушкой, одетой в цвета прислуги Велутти.

— Ф-фрау П-профос? — испуганно спросила девушка.

— Да, и я не кусаюсь, — ответила Марта.

— В-вы не знаете, как там Фабрицио? Я не могу его найти.

— Фабрицио?

— Фабрицио Велутти, он с… друзьями был на этом балконе, а потом на них напали бандиты. Молодой Нанни переоделся и расхаживает по улице важный, как петух. Другой мальчик умер. А Фабрицио я нигде не могу найти. Вы ведь видели, что с ним?

— Это просто. Сама подумай, где может быть человек, которого нет ни среди живых, ни среди мертвых?

— В чистилище? — испуганно предположила девушка.

— У доктора, глупенькая! — ответила Марта, — Жив твой Фабрицио, только ранен немножко. У него шрам на лице. Спроси вашего доктора, он должен знать.

— Спасибо, Фрау Профос! — воскликнула девушка и убежала.

Надо сказать, что ситуация с точки зрения средневекового человека была престранная. Где это видано, чтобы сливки светского общества и прославленные герои ввязались в войну, чтобы спасти всего-навсего горожан в итальянской глубинке? Не за деньги, даже не думайте! Здесь хранились далеко не те суммы, которые могли бы соблазнить герцогов и принцев.