Тебя нет. Твое место занято. Выметайся отсюда поскорее.
Закончив очередную главу жизни Андрея Нечаева, я выпил кофе, расплатился по счету, сложил бумаги в сумку и поспешил на улицу. День был в разгаре, и в бойком ритме мегаполиса мысли разбегались, но лишь для того, чтобы сбежаться после и взорваться новым озарением. Мне хотелось так думать. Порой я любил это неистовство.
Сил во мне было достаточно, чтобы вновь встретиться с Притворщиком.
Он стал невероятно похож на меня. Казалось, даже черты его лица изменились. Эти изменения пугали меня, но я знал одно – стоит ему только стать моим отражением, и я непременно сломаю его и вышвырну из своей жизни. Потому что я сильнее самого себя.
Я проговаривал эти слова как мантру, пока наблюдал за его движениями. Он работал над книгой. Нет, он притворялся, что работает над книгой. В действиях его не было никакого смысла, ведь этим мог заниматься только я, и никто другой.
– Ты не приживешься здесь, – говорил я. – Пройдет время, и тебя придется оторвать как кусок пластыря.
Притворщик скалился мне. Что-то от того самого животного, встретившегося мне в темный час около дома, когда блестела сталь ножа, пробивалось наружу.
Странно, что он впустил меня в квартиру. Видимо, был уверен в собственной безопасности. По его мнению, я не мог сделать ничего такого… жестокого. И впрямь, я никогда не был жестоким человеком. Скорее даже ранимым и безвредным. Но я собирался перейти эту чертову реку меланхолии. С того берега – на этот. Я собирался вырасти над самим собой.
Я собирался убить его.
– У тебя была прекрасная жизнь, – говорил Притворщик. – Мог ли ты на самом деле понимать, насколько тебе повезло? Ты же принимал эту жизнь как нечто само собой обязующееся. Так вот, считай меня раковой опухолью, которую не пропишешь ни в одной «Программе жизни».
– Я и сам пришел к такому сравнению. Вчера, – сказал я спокойно.
– Согласись, у меня отлично получается!
– Что получается?
– Быть тобой, чертов недоумок!
Я проглотил оскорбление, но мысленно оголил лезвие ножа. Представил, как расходится кожа на его шее и льется кровь в момент, когда я режу ему глотку.
– Люди побеждают рак, – ответил я спокойным тоном. – Если у них хватает на это сил.
– У тебя не хватит, – с пренебрежением сказал Притворщик. – Послушай, если бы у тебя кишка не была так тонка, ты бы еще на улице одолел меня. Тот момент стал чем-то вроде коронации. Я завоевал этот трон! – он стукнул руками по столу, за которым сидел. – Я завоевал эту роль. Будь уверен, я долго буду ее отыгрывать.
Едва почувствовав сомнения в собственных силах, я покинул квартиру, не закрыв за собой дверь. Мимолетное чувство контроля над ситуацией улетучилось. Я сбежал по лестнице вниз, чуть было не покатившись кубарем. Заорал во всю глотку, оказавшись на улице, чем привлек внимание находившихся во дворе людей. Я прекрасно отдавал себе отчет в том, что со мной происходит, но не мог больше держать в себе это чувство.
Оно нарывало еще с тех пор, как меня ограбили. Эта жизненная дилемма преследовала Раскольникова у Достоевского в «Преступлении и наказании». Вошь ли я, как все, или человек? Тварь ли я дрожащая, или право имею?
Пешим ходом я добрался до начала взлетной полосы, и вдали уже виднелись безмолвные выпотрошенные туши самолетов, а за ними – громады жилых комплексов. В определенном месте полосу пересекала автодорога. Движение было где-то вдалеке, а я вновь оказался в статичном состоянии.
Тем вечером я не произнес ни слова, сидя за столом вместе с Олегом и Мариной. Те, приняв мое отсутствующее присутствие, вели оживленную беседу друг с другом. Мне казалось, что Марина ругается из-за чего-то, но я не мог понять, из-за чего именно. Олег, будучи человеком терпеливым и крайне уравновешенным, отвечал ей спокойно. Лиля то появлялась, то исчезала – как солнечный зайчик в погожий летний день.
Ближе к ночи я случайно подслушал разговор. Мое оправдание – крайне хороший слух и крайне нехорошая паранойя.
– Мне не нравится, что он теперь живет у нас, – говорила Марина, почти что шипела. – Почему он не мог снять номер в гостинице, например?
– Я не знаю, Мариш, – тоже шипел, но не так агрессивно, Олег. – В конце концов, он мой друг, да и работаем мы вместе уже не первый год. Ты и сама его хорошо знаешь. Знаешь, что ему порой просто нужна поддержка. Я не мог ему отказать в трудную минуту!