– В трудную минуту и я тебе не отказала, объединившись с тобой «программами»! Твоя жизнь стала куда лучше, чем у средненького литературного агента! И еще у нас с тобой есть ребенок, и хороший секс…
– Это разные вещи, – возражал без особо энтузиазма Олег, пока кровать едва слышно поскрипывала, и шелестело постельное белье под двумя телами.
Мне не хотелось слушать продолжение – разговор на языке тел, с прикосновениями, проникновениями и вздохами, – так что я ушел из дома. Хотелось забрести в ближайший бар и надраться.
Так я и сделал. Вышел в ночь, прошелся мимо самолетов. Устремился, как реактивный, в бар. Вошел в дверь, огляделся. Было как-то немноголюдно и томительно.
Заказал у бармена виски со льдом. Тот оглядел меня большими совиными глазами и почесал столь же совиную бороду. Даже нос был похож на клюв. Ему только крыльев не хватало.
– Хемингуэй? – переспросил меня бармен.
– Что? – растерялся я.
– Ну, так раньше назывался Хемингуэй, – пояснил бармен. – Виски со льдом. Сейчас так никто не говорит.
Я кивнул, ничего не поняв. Как же так получилось, что Нечаев пил этот коктейль, живя на страницах рукописи, а я – в реальной жизни?
– Эй, ты случаем не из другого века? – весело спросил бармен-сова, делая коктейль.
Я ничего не ответил. Хотелось спросить, из какого такого дупла он выбрался и прилетел на работу. Подумав, что такой вопрос прозвучит глупо, и не желая получить по морде, да и потеряв окончательно силы, я обмяк и стал дожидаться своего напитка.
Ленивые разговоры. Клубы дыма. Движения посетителей почему-то выглядели неестественно, так, будто мне показывали видео, пущенное задом наперед. Могу поклясться, что и дым будто бы сворачивался, возвращался в легкие курильщиков.
– Ваш Хемингуэй!
Бармен-сова поставил передо мной коктейль. Я пригубил. Приятная прохлада пробежалась по разгоряченной глотке. Прохлада эта в скором времени доберется до моего сознания. Хорошая анестезия.
И тут я подумал, что, умри Нечаев в квартире Эллы, так глупо и так бесславно, я, наверное, сошел бы с ума. Я привык к этому парню, но признаться в этом самому себе стеснялся. Наверное, у нас с ним было куда больше общего, чем могло показаться на первый взгляд. Впрочем, и различия были во многом.
Что уж точно – так это то, что у Нечаева были силы на то, чтобы подняться…
17.
Он проснулся на полу в квартире Эллы.
Резкая боль пронзила голову, стрельнула по глазам. Казалось, что кожа лица срослась с поверхностью пола – уж очень сложно было оторваться. Все же, пришлось подняться.
Память о случившемся никуда не делась. Андрей еще удивился, как это он так резко вспомнил все, что предшествовало его пробуждению в квартире Эллы. Помнил пистолет, родимое пятно на лице мужчины. Стих Маяковского. Левой… левой… левой…
Он присел и огляделся. Никого. Дверь закрыта. В окно светило приятное утреннее солнце. На часах – без четверти восемь. Во рту – привкус металла.
Поднявшись на ноги и аккуратно сделав пару пробных шагов, Андрей исследовал квартиру. Как он и предположил прошлой ночью, в спальне у Эллы было уютно. На полочках в гардеробной лежала одежда, дорожный чемодан со скучающим видом покоился внизу, рядом с обувью. В спальне, как и во всей квартире в целом, не было и намека на обыск. Похоже, кто-то провел его очень аккуратно.
Тот тип с родимым пятном не показался Андрею аккуратным. Так зачем он приходил сюда? Вопросы шуршали в голове, от них боль лишь усиливалась.
Нечаев открыл дверь холодильника и, покопавшись недолго, достал бутылку воды. С жадностью выпив половину, он отрыгнул и поставил бутылку на стол. Оперся руками. Опустил голову.
Проверив телефон, он убедился, что его никто не искал. Не удивительно. Пропади он как Элла, его бы никто не стал искать. Горькая правда. Да и черт бы с этим!
Скорее! Обратиться в полицию! Заявить о похищении! Но для начала нужно посмотреть на себя в зеркало. Не увидеть бы в отражении чудовище. Понять, что готов выйти из этой квартиры с былой уверенностью в собственные силы. Но изменения уже случились.
Андрей вспомнил, что свои контакты ему оставила Анна Мелисон. Но стоило ли звонить ей? Боевой пыл Нечаева угас и сменился тревожной задумчивостью. В итоге он встал из-за стола, помотал головой и направился ко входной двери.
Позже он сидел за рулем электромобиля, раздумывая над тем, как поступить дальше. Подставиться было несложно. Мелисон и без того подозревала его в чем-то, но в чем именно? Убийство? Никакой связи, кроме номера в записной книжке. Достаточно ли для того, чтобы повесить на человека убийство?